Дождаться следующего объявления было совсем непросто. Ноги превратились в ледышки, малейший ветерок пробирался под одежду и окатывал беспощадной морозной волной. Я не чувствовал собственного носа и вяло шевелил пальцами рук, чтобы не отдать их холоду. Дрожь стала моим естественным состоянием. Зубы отстукивали быструю чечётку.

Наконец громкоговоритель скрипнул и издал невнятное бурчание. Слово Зауральск - как пароль, как щелчок выключателя, в один момент привело в чувство и согрело.

Все повторилось сначала. Толстая контролерша выбежала из служебного выхода. Я наблюдал, как она проверяет билеты и пропускает пассажиров в салон. Последней на подножку поднялась девушка с рюкзаком. Это был сигнал. Я приготовился бежать по самой короткой траектории к выезду на шоссе, где уже, пританцовывая на морозе, топталась пара безбилетников.

И вот я бегу вдогонку за автобусом. Успеть, только бы успеть подбежать к двери четко в тот момент, когда зайдет последний безбилетник. У входа в автовокзал прогуливается парень в короткой кожаной куртке и шапке до бровей. Этот парень вышел на улицу вместе с пассажирами, но ехать явно никуда не собирался. Он осмотрелся вокруг, как мне показалось, без особого энтузиазма. По всему было видно, что охотник уже слишком долго выжидает добычу, и ему порядком надоело это занятие.

А я бегу, бегу открыто и не стесняясь, рассчитывая только на силу уставших ног и немного на удачу. Бегу долго, слишком долго, как в замедленной съемке. Тот, кому поручено меня выловить, все еще ничего не замечает. Но внезапно дверь в автовокзал с грохотом распахивается, и другой охотник, как две капли воды похожий на первого, вылетает на улицу и мчится мне наперерез.

Первый наконец-то понимает, что серьезно проштрафился. Еще секунда или две уходят у него на оценку ситуации, секунда или две, которые должны спасти мне жизнь... Первый срывается с места и несется по другой траектории, вслед за автобусом к выезду на шоссе.

Они бегут азартно и уверенно, как будто исход погони уже предрешен. Но я мчусь изо всех сил, как в последний раз в жизни, и второй охотник не успевает меня перехватить, пропуская к автобусу. Двери уже скрипят и сейчас закроются. Я блокирую их ботинком и влетаю внутрь. Взвизгнув еще раз, двери закрываются окончательно прямо перед носом моих преследователей.

Взгляд шофера красноречиво говорит, что через секунду он выкинет меня вон, вот только выгрузит из-за руля свой огромный живот. А в дверь уже долбят преследователи, и если мы не тронемся с места в этот же самый момент, то мне конец, и все было напрасно.

– Поехали! Поехали, говорю!
– все свои силы, все без остатка я вложил в эти несколько слов, и свершилось. Старый автобус затарахтел и тронулся с места под вопли и ругательства моих преследователей.

Неужели я справился? Я приказал, и мне повиновались... Как долго похитители пытались научить отдавать энергию и манипулировать сознанием людей! Как долго я не мог понять, чего от меня требуют. И как быстро я овладел этим мастерством после первой удачи. Словно езда на велосипеде: стоит лишь однажды почувствовать баланс, и все становится простым и очевидным.

Теперь я мог двигать потоки энергии не только к себе, но и от себя - быть не только вампиром, но и донором. А когда ты даришь любовь, ты непременно что-то получишь взамен. Любовь - это самая крепкая, самая стабильная валюта. Никакая другая сила не может поработить так сильно, как любовь.

Наконец, я полностью осознал, почему именно я так нужен моим похитителям. У них в руках был сильнейший вампир. Вампир, который справится с любой задачей, сможет найти рычаги давления на любого человека, даже самого стойкого, сильного и смелого. И какая удача, что я еще подросток, что еще не окреп и не все про себя знаю. Можно лепить, как из глины, кого хочешь. "Редкая птица в этих широтах".

Эта новая способность так поразила меня, что я забыл о преследователях, усталости и всех неприятностях сегодняшнего дня, и, как просветленный у алтаря, застыл, уставившись на водителя. Тот, остервенело вцепившись в баранку, выжимал педаль газа. Его слезящиеся глаза старого сеттера выражали крайнюю степень растерянности. Он то и дело оглядывался, недоумевая, почему вдруг поддался странному порыву за здорово живешь помочь оборванному молокососу, который явно втягивает его в какие-то неприятности. Еще около минуты ему пришлось напрягать свои пивные мозги, не привыкшие к таким усилиям, но ответ все-таки был найден.

– Так, пацан, платить ты, похоже, не собираешься?

Я согласился. А что оставалось делать?

– Садись в проходе у второго выхода.
– Водитель так резко крутанул руль, что я чуть не повалился спиной на лестницу.
– Свободные места не занимай! Увижу твою вонючую задницу на сидении, выкину прямо на трассу.

– Я понял. Посижу на ступеньках. Спасибо, что разрешили остаться.

– В Зауральске выходить не торопись, - продолжал он, еще больше набирая ход. Из салона послышалось недовольное ворчание, - поможешь мне кое с чем. Разгрузиться надо.