Проснувшись с первыми лучами солнца и с трудом разлепив веки, Дэрил внезапно ощутил, как у него перехватывает дыхание. Прямо перед его лицом находилось нечто… Невольно вскрикнув, мальчик резко дернулся, заставив сидевшую на его животе белку в мгновение ока отпрыгнуть куда-то на дерево и скрыться среди густой листвы, впрочем, успев оставить на и так не очень чистой футболке небольшое, но весьма живописное свидетельство своего испуга. С брезгливым выражением лица паренек вырвал клок травы и стал оттирать одежду от следов зверька, проклиная того всеми, подслушанными в свое время от отца и брата, словами. Он не знал, что его больше разозлило: то, что он испугался какого-то мелкого грызуна или то, что этот грызун умудрился его обгадить. Но то, что Дэрил был оскорблен до глубины души, сомнений не вызывало. Обувшись и встав посреди поляны, он достал из кармана оставшуюся горсть орехов и мстительно, со вкусом, съел их один за другим, надеясь, что невоспитанное животное сейчас наблюдает за судьбой своих припасов, ведь, скорее всего, разоренное дупло принадлежало именно этой нахальной белке.

– Я тебя еще найду! – выкрикнул мальчик, в последний раз погрозив в сторону дерева, добавляя в свой список жизненных целей, помимо умения драться и ориентироваться на любой местности, еще и месть этой вот гадящей где ни попадя белке.

Напившись из ручья, Дэрил решительно продолжил свой путь все по той же широкой тропе, изо всех сил стараясь не обращать внимания на палящее солнце, усталость и голод, и с радостью отмечая, что местность становится все более знакомой. Ближе к вечеру, выйдя, наконец, из леса, ребенок без сил свалился на колени и потер руками глаза, чтобы убедиться, что это не мираж и перед ним и в самом деле находится его родной городок.

Зрение мальчика не обманывало. Ощутив внезапный прилив энергии, он поднялся на ноги и бегом побежал к своему дому, не обращая внимания на удивленные лица горожан. Те, конечно, уже давно привыкли к Диксонам, но вид исхудавшего донельзя, грязного и исцарапанного ребенка в порванной местами одежде, ужасал каждого встречного. Промчавшись по улице словно вихрь, Дэрил затормозил перед дверью своего дома, пытаясь отдышаться и пригладить волосы. Тихо приоткрыв дверь, он шмыгнул внутрь и прислушался. Сверху раздавался пьяный и вполне довольный голос отца, которому вторил высокий женский смех. Мальчик пнул ногой стену, не зная даже, рад он сейчас или разочарован. Что лучше: знать, что хотя бы сегодня не будет ни криков, ни побоев, и что его отсутствия, возможно, никто даже не заметил, или получить наказание, но увидеть, что за него волновались, переживали и искали?

Так и не найдя ответа, паренек скользнул на кухню, открывая холодильник и привычными движениями сооружая себе огромнейший сэндвич. Жадно впившись зубами в это нехитрое блюдо, он, стараясь не шуметь, поплелся в свою комнатушку под чердаком, проигнорировав дверь в ванную. Продолжая искренне наслаждаться бутербродом, Дэрил плюхнулся на узкую кровать и погрузился в изучение потрепанного комикса, стараясь не прислушиваться к звукам, доносящимся из соседнего помещения.

========== Глава 6 ==========

Отложив в сторону шитье, Кэрол медленно поднялась на ноги, невидящим взглядом окидывая окружающие вещи и едва сдерживая подступающие к глазам слезы. Это уже вошло в привычку. В который раз за последние дни она запрокидывала голову или часто-часто моргала, стараясь остановить зарождающиеся в груди рыдания? Дрожащие пальцы потянулись к принесенному полчаса назад цветку и нежно прикоснулись к белым лепесткам. На мгновение женщине вдруг захотелось смять этот подарок, скомкать и швырнуть об стену вместе с бутылкой, чтобы звук бьющегося стекла пробудил ее к жизни, чтобы она смогла поверить, обрести надежду…

Никто не знал, никому нельзя было сказать о том, что мать не верит в то, что ее дитя все еще живо. Даже себе в этом признаться было нелегко. Час за часом, минуту за минутой, она отгоняла эти мысли от себя, пытаясь надеяться, что очередные поиски окажутся успешными, а ее девочка – целой и невредимой. Но сердце говорило о другом. Когда на следующее утро после пропажи ребенка группа отправилась прочесывать лес, в какой-то момент внезапная боль заставила Кэрол остановиться и пошатнуться, схватившись за дерево. Несколько мучительно длинных секунд она отчетливо слышала крик своей дочери, зовущей ее. А потом пришла пустота. Словно что-то в ней оборвалось. Навсегда. Вцепившись пальцами в шершавую кору, женщина невидящими глазами смотрела перед собой, не слыша встревоженных слов друзей, не ощущая их прикосновений. Наконец, Лори все же удалось отцепить ее от дерева, обняв за плечи и зашептав какие-то слова утешения.

– Все будет хорошо, не раскисай! Мы вот-вот ее найдем. Идем, мы все должны быть внимательными и сильными. Только так мы поможем Софии. Да? Ну вот и хорошо, вытри слезы, идем. Все в порядке! – крикнула брюнетка остальным, остановившимся поодаль и обеспокоенно наблюдающим за Кэрол.

– Может быть, вы вернетесь? – встревожено посмотрел на жену Рик. – Мы тут вполне и сами справимся.

– Нет-нет, я… со мной все хорошо, правда! Идемте! – запротестовала Кэрол, которая непонимающе оглядывалась, не узнавая в одну минуту преобразившийся мир вокруг, и отгоняла непрошеные мысли. Тогда она еще не знала, что избавиться от них уже не удастся. Ежесекундно, даже во сне, ее будет преследовать этот почудившийся ей крик, а окружающее так и не обретет прежних красок и звуков. Проведя рукой по лицу, она с усилием изобразила улыбку, которая получилась очень жалкой, и, не глядя на смущенно отворачивающихся от нее друзей, решительно пошла вперед.

Несмотря на все попытки держаться, в церкви Кэрол все же снова расплакалась, так и не получив желаемой веры и надежды. Она все равно просила и умоляла, она могла бы даже на коленях ползать и целовать окровавленное распятие, если бы это хоть чем-то помогло. В душе медленно зарождался бунт. Почему все так? Почему ее дочь, а не она? Зачем ей теперь жить, если ее девочка не найдется? Как она могла отпустить Софию от себя, почему не побежала за ней, не закрыла своим телом от ходячих? Почему позволила своей кровиночке скрыться в лесу? Страх и ужас, сковавший ее тело в тот момент, а также удерживающие ее руки Лори, не были оправданием. Точно так же, как не были оправданием слова Рика о том, что он оставил девочку одну, надеясь, что она дождется его или сама найдет дорогу обратно. Боже, ведь она совсем ребенок: испуганный и ничего не понимающий…