Шрифт:
«Человека этого с хмурой бровью…»
(1921)
Русская азиатка
I.
Размахнись-ка вечерком Пламенеющим платком И пройдись-ка ты лужком, Русская азиатка. Желтым личиком дерзка, И раскоса и легка, Пропляши-ка трепака, Русская азиатка. Ты задорна и смела, И жестоко весела, Ты с ума меня свела, Русская азиатка. Кровь одна в тебе и мне, Нам в одном гореть огне, В плясовом хмелеть вине, Русская азиатка. В круге рук своих замкни, В сердце полымем дохни, Душу настежь распахни, Русская азиатка. Этим красным вечерком Размахнемся мы платком И упляшем далеко, Русская азиатка. II.
Я с чертом торгуюсь упорно; Я душу ему продаю. Да ну, раскошеливайсь, черный! Смеюсь, дразню и пою. От желтой страсти пьяной Не двинуться, словно в цепях. Взлечу же хоть раз и кану В монгольских глубоких степях. Еще мне заплатишь… Да знаешь Об этой уплате ты сам. Эй, черт! Не скупись, заскучаешь По красным моим волосам. Эх, желтая страсть иссушила! Ну, дьявол, купи, не скупись! Посею последнюю силу В сожженной монгольской степи. III.
Полюбила лицо твое желтое И разрез твоих узких глаз. Как курок, мою душу взвел ты, Перед взлетом страсть напряглась. Твоему поклоняюсь идолу И казнящему хрустко ножу, А о том, что за ними увидела, Никому ничего не скажу. Я — в монгольской неистовой лихости. Моя песнь — раздражающий стон, Преисполненный зноя и дикости Незапамятных страшных времен. Узким глазом смеясь и скучая, Мой возлюбленный желтый молчит. Почему же он мне не вручает От монгольского царства ключи? Бледный мир, испугавшись, отринет Сумасшедшей монголки любовь. Харакири на помощь! Да хлынет Монгольская дикая кровь! (1921)
Чужие сады
I.
Я люблю чужие сады, Но мне своего не иметь. Я брожу. И мои следы Незаметны во тьме. Сторожа-ограды стоят, Нельзя умолить ни одной, И каменных впадин взгляд Следит неотступно за мной. Тяжелую поступь мою От врагов, тьма, схорони. А в саду птицы поют И каждый листочек звенит. Владелец ревнивый, скупой, Несказанно ты богат. На минуту сжалься, открой Ворота в возлюбленный сад. II.
За звездою медлит звезда, Остановились и не дрожат. И готовы упасть сюда, В земной златоцветный сад. И вам, небесным, и мне Желанны эти плоды, Но нам от них не пьянеть, Не отомкнуть чужие сады! Носилась на паре крыл Я в космосе без преград, А здесь в рабу превратил Меня недоступный сад. III.
Приникла к ограде глухой, Услышит ли сад мой крик? Листочек ломкий, сухой, Один листочек мне подари. Я его прижму к губам, Как твой созревший гранат… Но неподвижно внемлет мольбам Неумолимый сторож-стена. Октябрь 1921
Единый
Октябрь 1921
Пляс
I.
В этот вечер нерадостный стала Я веселой и жуткой на час. Я пушусь под напев разудалый, Под безумное гиканье в пляс. Взбунтовалась тревожно гармоника, Подойдите поближе к окну. К вам на улицу я с подоконника В исступленной пляске спрыгну. Жутко-весел напев разудалый, Он угрозой свистит в темноту, Что ж, гармоника? Я не устала, Побунтуй ещё час, побунтуй. Надоели мне тихие песни, Мне не надо торжественных чувств. Утонуть, без остатка исчезнуть Я в мучительном плясе хочу. Беззащитною гибкой лозиной В пляске-ветре жестоком кручусь. Я смешала с великой кручиной Безнадежную дерзость и грусть. Ты, взглянув на меня в отдаленье, Отступил бы поспешно на шаг. Ну, так что же! Ведь не быть перемене — Так присвистни и гикни, душа!