И, конечно, R’n’B-девушки на подтанцовках — без их присутствия не обходится в клипах ни один рэпер, надеющийся срубить хоть сколько-нибудь денег. Девушки-красавицы, которые не боятся путешествовать в одиночку, в основном негритянки, ждут чего-то под плотоядными взглядами мужчин. Те хищно смотрят, но подойти не решаются.

Ну и, ясное дело, гангстеры. Ближайшие люди из команды рэпера, которые всегда стоят за ним в его клипах и выглядят круто и без колебания выпустят пулю в того, кто в своем рэпе осмелится неуважительно отозваться об их патроне. В рваных панамах, с золотыми зубами, в потрепанных куртках, живописные необычайно, они снуют по станции и бросают на всех преувеличенно дружелюбные взгляды, от которых становится не по себе.

Тут начинается сам рэп. Огромный-преогромный негр-качок в грязном разбивчатом стиле бросает свой речитатив, словно пытается завершить не оконченную до этого фразу:

— …Чувак, если ты думаешь, что твой KRS-1 что-нибудь стоит, ты, наверное, так же уверен, что этот ночной горшок у тебя на башке называется шапкой.

Это он белому парню.

Белый совсем странный. Лаптей ему не хватает или валенок. Форменный Иванушка-дурачок из советского мультика.

— Мэн, KRS-1 — оригинальный философ, — пищит Иванушка тонким фальцетом. Он бэк-вокалист. — У KRS самые глубокие тексты. Если ты послушаешь его, когда сидишь один дома…

— Мне плевать, какой он философ! — намеренно соскакивает с бита качок. — Master P самый гангстерский гангстер на тысяча девятьсот девяносто девятый год…

Тут время припева.

— Master P, — ревет негр низким басом.

— KRS-1, — вторит ему бэк ломающимся дискантом.

— Master P!

— KRS!

Второй куплет.

— А ты спроси у того чувака, который околачивается рядом с нами, кто лучше, — неожиданно начинает Иванушка первым номером.

— Да, давай спросим у этого белого, который… — идет вторым негр, ничуть не портя впечатления, а наоборот придавая песне уличное звучание.

— Я свою девушку жду, вот что я делаю, — вступаю я не очень уверенно. Я здорово нервничаю. У меня мало опыта. В жизни рэповал два раза от силы, поэтому мой голос дрожит.

— Чувак, скажи, кто из этих двоих настоящий гангста? — ведет черный.

— Кто из них настоящий философ? — вторит ему Ванька.

— Я слышал, Master P играл в NBA, — тщетно пытаюсь я зацепиться за бит и вообще соответствовать ситуации.

— А это тут при чем? — удивляется негр.

Я в отчаянии. Я всегда хотел быть рэпером. И был уверен, что у меня получится, когда рэповал сам с собой. Прирожденное чувство ритма у меня точно было. И только сейчас пришел к открытию: чтобы быть рэпером, нужны качества, о которых я только читал в книжках. Умение держаться с достоинством в опасных ситуациях, жесткость, крепость, выносливость, внутренняя сила, мужской внутренний стержень.

— Какая разница, играл Master P в NBA или нет? — не перестает удивляться негр.

Он угрожающе смотрит на меня, недовольный тем, что я уже почти запорол песню. Он хмурит брови, явно пытаясь обратить мое внимание на наступившую тишину и отсутствие движения в толпе. Музыка и танцы сошли на нет. Пластинку заедает из-за отсутствия электричества на ди-джейском пульте. Я и сам замечаю, что на автобусной станции совсем тихо и почти полная неподвижность. По-моему, все на меня смотрят.

«Fuck, — думаю я, — если я скажу, что KRS — рэпер, которому открыта вселенская правда, можно схлопотать по шее от черного гангсты. С другой стороны, врать тоже плохо. KRS как-никак действительно первый философ рэпа…»

Тут начинается лирическая часть клипа. Появляется главная героиня видео, идущая в клипе первым номером. Главная R’n’B-девушка, hip-hop honey. Скорее всего, у нее по клипу замес с автором песни. Он на нее безудержно запал, что-то в этом роде.

Ее волосы чернее души Чарли Мэнсона. Ее кожа светло-кофейного цвета отливает золотом. Ее booty такая упругая и пышная, что смело можно ставить в сравнение с негритянской. В ее облике стервозность, необходимая для того, чтобы быть номером один — девицей в серьезном хип-хоп-клипе. Она входит в центр кадра, и на время затихшая музыка вновь бьет по мозгам фанковыми басами, и тут же сбавляет темп, потому что видео подступает к кульминации и весь зал опять затихает в ожидании продолжения. И тут происходит абсолютно из ряда вон выходящая вещь, которая не входила в сюжет примитивного сценария. Главная hip-hop honey обращается к ничем не приметному пареньку. Он все это время околачивается около пары спорящих парней, но не умеет рэповать.

— Мишенька, — говорит она, — билеты я забронировала, наши ворота номер шесть. Автобус через полчаса.

— Автобус? — говорю я. — Куда?

— Техас. Что ты такой растерянный?

— Не знаю. Мы тут с ребятами обсуждали кое-что. Они мне сказали…

Эстер медленно переводит взгляд на негра с Иванушкой.

— Вы что-то сказали? Ребята?

Те сконфуженно машут руками. В зале какофония. Динамики перекрыло, провода перегорели.

— О чем ты с ними говорил, Мишенька?

— О рэпе. Кто из двоих рэперов…

— Понятно. Не удивляюсь. О чем еще вы могли говорить? Слушай, я сейчас. Если хочешь, жди тут, но через полчаса ты должен быть у ворот номер шесть. И так мы уже… — Она растворяется в толпе.

Я и шикарные R’n’B-девушки-на-подтанцовке ждем чего-то. Я и нимфы смерти хип-хопа. Они стояли, не меняя поз, уставившись остекленевшими глазами в одну точку. Статуи, заряженные током. Наэлектризованные зрачки смотрели сквозь меня. Видели они меня или нет?

Я таких знаю еще по Англии. Они в своем мире и не реагируют на то, на что реагируют обычные люди. Не видят и не слышат, как все. Они, как рентгеновские машины на таможне в аэропорту, равнодушно пропускают все сквозь себя.