Постепенно сознание и ясность вернулись ко мне, и вдруг меня как будто током ударило - бедный Рэй, что он подумал, когда я не вернулся? Я был так занят собой, что позабыл обо всём на свете. Долго ли он ещё будет опекать меня? Может быть, уже совсем скоро в моей жизни настанет день, когда он, как и Джош, решит оставить меня. По моим щекам потекли слёзы, и грудь сдавило от рыданий. А потом кто-то - то ли Гэри, то ли Генри коснулся моего лица, вытирая мокрые щёки, а другой запустил пальцы мне в волосы и прижал мою голову к своей груди. К спине, повторяя контуры тела, прижался один из близнецов, и я снова почувствовал лёгкие поцелуи в шею и плечи.

Нежась и лаская друг друга, мы провели ещё несколько часов.

Когда я вернулся в мотель и застал там Рэя, собирающегося на работу, совесть меня в конец измучила. Мне казалось, что я краду его жизнь. Зачем ему помогать мне? Он мог передать меня людям из корпорации, получить положенное вознаграждение и жить спокойно и припеваючи вместо того, чтобы скитаться вместе со мной по захолустью.

– Рэй, - я подошёл к нему и обнял сзади, сомкнув руки на его широкой груди. Он накрыл мои руки своими, и мы так постояли минуту.
– Ты оказался прав, они действительно славные. Мне было хорошо с ними. Не сердись на меня, ладно? Я совсем потерялся во времени.

– Славные, - согласился Рэй.
– Не сержусь, просто беспокоился.

– Прости.

– Сегодня опять уйдёшь?

– Может быть.
– Мне очень хотелось снова вернуться к Гэри и Генри, но не хотелось оставлять Рэя в одиночестве.
– В любом случае я дождусь тебя с работы.

Рэй отстранился.

– Зак, ты не подумай, что я лезу не в своё дело или хочу тебя в чём-то ограничить, но прошу тебя, будь осторожен.

– Буду, - пообещал я.

День ушёл на то, чтобы разобраться с нашими вещами, привести в порядок, отправить в стирку, кое-что починить. Вечером мы с Рэем поели в кафе и вернулись в мотель. Я рассказал ему об экскурсии по Либерти Хилл, которую устроили мне близнецы. Так что вечером, когда они зашли за мной, он почти со спокойным сердцем отпустил меня с ними.

Гэри спросил, не передумал ли я насчёт того, чтобы 'обратиться в чёрный', и я ответил, что в моей жизни сейчас как раз самое время для чего-то кардинального. А Генри хотел знать, что я решил насчёт татуировки. Я признался, что не думал об этом, но он сказал, что это отлично, потому что у него уже есть эскиз для меня, который мне непременно понравится.

Близнецы принялись за дело, а я предвкушал перемены с едва ли не священным трепетом. Когда всё было готово, мне страшно не терпелось добраться до зеркала и увидеть что же у них получилось, но Гэри ухватил меня за край свитера и, придирчиво осмотрев с головы до ног, высказался:

– Зак, тебя просто необходимо переодеть, иначе эффект будет не полным.

– У меня вся одежда такая.

– Вот, - Генри вручил мне аккуратно сложенную стопку, - нам с Гэри они уже маловаты, но тебе будут в самый раз.

– Ну, даже не знаю... спасибо, - ответил я, принимая одежду и испытывая ужасную неловкость.

Раньше мне было совершенно наплевать и на свою внешность, и на одежду. Чем более неприметным я был, тем спокойнее себя чувствовал. Но, по-видимому, в глазах близнецов, я выглядел совсем как сирота несчастная. Меня это задело. Рэй говорил, что Джош является наследником большого состояния, а я - его сын - вынужден сидеть на чужой шее и носить одежду с чужого плеча.

– Не тушуйся, Зак, - улыбнулся Гэри.
– Нам с Генри это тоже в удовольствие. Мы ведь, по сути, до сих пор большие дети, играющие в куклы, а такой красивой, как ты, у нас никогда не было.

– Я не кукла, - меня бросило в краску.

– Нет, конечно!
– сразу же замахал руками Гэри.
– Прости, Зак! Не слушай меня, я тупо выразился!

– Он хотел сказать, что ты нам сильно нравишься, и нам постоянно хочется что-нибудь для тебя делать.

Генри выглядывал из-за спины Гэри и две пары озабоченных глаз всматривались в моё лицо, две пары рук касались меня, пытаясь вытянуть из грусти, в которую мне хотелось отступить.

– Одень вот это, - Генри вытащил из стопки майку без рукавов и тёмные облегающие штаны.

– И вот это, - Гэри снял свои кожаные браслеты и надел их на мои запястья. Он целовал меня, не выпуская из рук моё лицо, пока я не сказал, что совсем-совсем не обижаюсь.