На эскизе, который Гэб набросал, когда пообещал избавить меня от домогательств омег, я был изображён с круглым прозрачным шаром вокруг головы, к которому крепились антенны и трубки со шлангами от кислородного баллона. Баллон с кислородом нёс робот-уборщик Боб, параллельно занятый натиранием полов и кормлением венериной мухоловки. Такая перспектива умерила мой пыл, и я смирился. Уж лучше старый и страшный омега, чем этот аквариум на голове.

Передо мной лежал почти герой моих детских страхов. Он, конечно, не был старым и уродливым, но одно всё же было очевидно - этот Зак Эванс лишил меня собственной воли, не пошевелив при этом даже пальцем. На нём теперь концентрировались все мои ощущения и чувства. 'Дотронься до меня, попробуй меня, возьми меня. Я - блаженство, о котором ты мог только грезить', - кричал неподвижный и беззащитный перед моей обидой и яростью человек.

Я мог бы убить его, немного сжав ладонь на его горле, но всё дело было в маленьком и непреодолимом 'бы', потому что это 'бы' превращало 'чужое' в 'моё'.

Насмешка Гэба - 'омега в беде, твой омега, Хью' теперь звучала совсем по-другому. Просто он знал, каково чувствовать другого человека, как самого себя. Его боль и страх, его желание. То, как в бешеном ритме чужое сердце качает кровь, его тело, наполненное огненной лавой кипящей между бёдер и обжигающей нетерпением каждую клетку. И мой собственный мозг, принимая все эти послания, быстро превратился в согласное на всё желе.

Господи! Как Гэб смог продержаться так долго и не убить меня, пока я трахал Дэйви? Почему Дэйви мне это позволил? Они же оба в тот момент должны были меня ненавидеть.

Моё сознание рассыпалось на части. С одной стороны был Дэйви, ждущий меня за порогом лаборатории - 'проведи с ним несколько часов, и если после этого ты всё ещё будешь хотеть меня, я к тебе вернусь'. С другой - Зак, парень, с которым я ни словом не перекинулся, но от чьей близости мой член превращался в гигантский баклажан. Нет, моя любовь к Дэйви никуда не делась, но она стала такой далёкой и холодной, словно серп луны на небе ясным днём.

Сейчас Зак Эванс своим сиянием затмевал всё, что когда-то было мне столь дорого.

– Привет, Зак, - прошептал я, собрав всю оставшуюся волю, чтобы не наброситься на него, как голодное животное. Быть романтично-старомодным и хотя бы формально познакомиться перед тем, как затащить парня в постель - всё, что я мог сделать в данных обстоятельствах.
– Я не представился в прошлый раз, меня зовут Хью.

Пришлось опереться на борта капсулы обеими руками, чтобы сохранить лицо и не рухнуть, собирая запах носом, губами, языком. Мне хотелось шептать его имя - Зак. Я вдруг подумал, что оно ужасно идёт ему: Зак, тугой и хлёсткий, словно плеть. Я едва касался его кончиками пальцев, а через меня словно пропускали электрические разряды. Казалось, если я позволю себе что-то большее, он меня просто поджарит.

'Если ты сейчас его не трахнешь, через два часа он сгорит от выброса гормонов. Его сердце не выдержит, и ты будешь виноват в том, что он мёртв. Более того, если ты и дальше будешь стоять и мяться, словно долбаный девственник, тебе придётся распрощаться с собственными яйцами. Они не резиновые и скоро лопнут от напряжения, - сказал я себе и избавился от одежды.
– Главное, не торопиться, и не покалечить нас обоих'.

– У меня такое чувство, что я тебе не нравлюсь, но сейчас мы оба заложники ситуации, поэтому предлагаю расслабиться и получить удовольствие, - я прижался к нему всем телом, ощущая облегчение от того как его запах смешивается с моим. Мне хотелось крови Зака. Пометить его немедленно, привязать к себе и сделать невидимым для всех прочих альф.

'Я идиот, разговариваю с тем, кто вообще-то вряд ли меня слышит.
– Во мне боролись злость и желание, и меня мучила совесть.
– Хочу убедить себя в том, что я вовсе не похотливый извращенец, собирающийся трахнуть человека, находящегося в коме, а благородный рыцарь, спасающий жизнь ближнему'.

Лазерные светильники, реагирующие на все мои телодвижения, резали глаза. Я ударил по пульту с сенсорами, отвечающими за свет, и комнату укутал полумрак.

Этот сброс адреналина немного привёл меня в чувство. Я перевёл дух.

– Подумал, что лучше немного притушить свет.

Темнота подействовала благотворно. Я даже смог лечь рядом с Заком, не ощущая себя при этом героем порнофильма.

Может ли чьё-то тело быть настолько совершенными? О, да. Гормоны творят с нами невероятные вещи. Я провёл ладонью в паре сантиметров от его бедра, оглушённый одной лишь мыслью, что это божественное создание может стать со мной одним целым.

Если бы только он открыл глаза и ответил мне! Я хотел слышать его стоны и рваное дыхание, чувствовать, что он отвечает мне. Шальная мысль, что сейчас я смогу заставить его очнуться, кружила голову.

Наверное, мои мозги полностью выключились, и я думал только членом, пока целовал его сухие, жаркие губы, вылизывал шею, бедра и запускал пальцы в сочащийся смазкой анус. Поэтому на меня словно ушат воды опрокинули, когда я почти кипел от желания войти в него. Я тёрся членом между его скользких ягодиц и уже хотел толкнуться внутрь, в жаркую тесноту, как вдруг почувствовал чужую ярость и отвращение так же ясно, как будто он кричал: 'Слезь с меня мудак! Я просто не могу сопротивляться! Мне плохо! Отвали от меня!'.