Я покинул основную улицу и углубился в переулок. Ночью тут мало кто ходил, да и днем прохожие редко встречались, поэтому я был полностью спокойным от осознания того, что не встречу кого-нибудь из академии. В голове всплыла просьба Ребекки, и вырвался невольный вздох. Мне совсем не хотелось задерживаться в Катаре, однако я не мог подвести своего единственного друга, не мог оставить после себя плохих воспоминаний. Поскольку идти мне было некуда, а тупо сидеть и ждать на площади не имело смысла, я зашел в ближайшую будку, позвонил Ребекке и передал через дворецкого сообщение о том, что подойду прямо к больнице.

Как я помнил из газет, здание уже давно никто не посещал, пространство вокруг него было огорожено, но охрану, в последние дни перед сносом, не несли. Для меня это было отличным местом, чтобы укрыться до наступления сумерек, а затем начать свое долгое турне в Олсо – город, где располагалось главное здание Церковного совета.

Мысли о Церковном совете были для меня как зубная боль, такие же противны, но неизбежны. Истинные хранители не любили сектантов и призывателей, первых они считали больными, а вторых просто зазнайками, незаслуженно получившими такой подарок как существа. Наверное, никто из них никогда не задумывался, что среди будущего поколения мало кто хотел обладать такой возможностью. Взять хотя бы меня, я не только страдал от бабушкиного наследства, но еще и шел в совет, дабы они смогли мне помочь, при этом, не убивая, что в принципе противоречило их правилам. Всех, кто, так или иначе, обладал возможностью призыва существ и не носил ранг хранителя, считали злом для империи, а значит и для совета.

В совете казнили без суда и следствия – это, пожалуй, было единственным, что отличало их от ОВР, те по крайне мере служили народу, ну или делали вид, что служили.

Если уж говорить о разделении, то в империи было четыре лагеря: хранители, ОВР, народ и остальные. Первые служили каким-то высшим силам, каким никто не знал, и были ли вообще эти силы, вторые выступали карающей рукой каждого отдельного главы. После разделения империи, в любом крупном городе был глава и одел внутренних расследований, основу которого собственно составляли солдаты. Если все в моей жизни сложилось иначе, я по окончании академии тоже мог войти в состав ОВР. Я никогда особо не вникал в иерархию ОВР, хотя нам ее и преподавали, однако знал, что подчиняются они главам и стараются не конфликтовать с хранителями. Слушая лекции об их противоборствах, мне всегда становилось интересно, кто же в итоге получит власть, пока чаша весов была равна, посмотрим, что будет дальше.

Третьим лагерем был народ – простые служащие, вроде Норманна. Они находились под защитой ОВР и хранителей, но я бы отказался от такой защиты, хотя это было лишь мое мнение. Что же касается лагеря остальных, то сюда бы я отнес секты, призывателей, ну и прочих, в общем, всех тех, кто занимает свою жизненную позицию, получая всеобщее презрение и полное отсутствие защиты от вышеуказанных служб. Печально было признавать тот факт, что я относился к последней категории, но такова была реальность. Мне по крайне мере нужно было постараться чтобы ситуация не ухудшилась. Пока я с этим не справлялся, но и хуже вроде как не делал, если исключить ботанический сад.

====== Часть 5 ======

Я проснулся, обливаясь холодным потом, но, напрягая память, так и не сумел вспомнить, что же так напугало меня.

– Мик! – долетел до меня голос Ребекки. – Мик, ты тут?

– Да, – охрипшим голосом произнес я.

Сон, на который я рассчитывал, не принес мне успокоения, так же как и дождь. Несмотря на тучи с неба не упало ни капельки, однако и просветления ни наблюдалось. Луч моего фонарика выхватил из тьмы два одиноких силуэта.

– А где Пьер? – подходя к ним, уже нормальным голосом осведомился я.

– У него младшая сестра подвернула ногу, и ее срочно пришлось вести в больницу, – огорченно проговорила Ребекка. – Мне пришлось его отпустить, ты же знаешь, что кроме Пьера этого сделать некому.

– Конечно, – я кивнул.

Пьер был ярким образчиком парня из неблагополучной семьи, который в одиночку присматривал за своими сестрами, пока отец пил, а мать просаживала последние деньги, гуляя на стороне. Порой, на фоне этого парня мои проблемы выглядели незначительными, я бы даже сказал, он давал мне сил для борьбы.

– Идем, – я направился к зданию.

– Тебе рюкзак зачем? – зашептала Ребекка.

– Просто так, – отмахнулся я и перевел разговор на другую тему. – А почему ты шепчешь? Неужели боишься призраков спугнуть?

– К твоему сведению, Мик, – заговорила Ирис, – это вполне возможно. Мы не сможем сделать отличных снимков, если будем грохотать как слоны.

– Я думал призраков не видно на фото?

– У меня специальная аппаратура, – с гордостью заметила Ирис.

Я вообще поражался, как ее родители согласились спонсировать такие безумные затеи, видимо они так любили свою дочь, что совсем не думали о ее безопасности.

Я просунул руку через разбитое стекло, отодвинул щеколду и распахнул дверь. Она со

скрипом отварилась и чуть ударилась о стену.

– Мик, ты что специально? – пихнув меня в плечо, шикнула Ребекка.

– Я же не виноват, что они петли не смазывали, – буркнул я.

– Прекрати сейчас же.

Ребекка явно разозлилась, и мне было понятно почему, она всегда становилась чересчур серьезной, когда боялась.

– Я думаю нам надо на второй этаж, – осветив местами разбитую лестницу, проговорила Ирис. – Ведь именно там, она всех и убила.