…Люди уснули, и она опять стала хозяйкой корабля. Она бродила по коридорам, качалась на ветвях в главной оранжерее, ухала и хохотала. Огоньки за окном подтверждали: большой корабль наконец-то летит туда, куда должен. Она следила за тем, как маленький красный огонек, растет и будто теплеет. Протягивала к нему руки, прикладывала ладони к стеклу иллюминатора и действительно чувствовала это тепло - тепло жизни.

Она вспоминала, печальный человек ждет ее на том теплом красном огоньке, который сейчас маленький, но, когда вырастет, потушит свет всех остальных, и иногда даже кричала от ярости, что до этой встречи еще так долго. Она – верное оружие печального человека, когда они будут вместе, месть за Землю совершится.

Потом настало самое опасное время полета. Они подлетели к черно-белому шару нового дома, и вокруг «Красавицы» засновали корабли разведчики железных-мертвых. Тогда Дэра, как и в прошлый раз, подключилась к миру призраков и гасила и путала вражеских шпионов оттуда. Железные-мертвые не должны узнать о плане печального человека, пока он не будет приведен действие!

Скоро глава призраков дал большому кораблю команду на снижение. А Дэра вернулась из мира призраков в реальность, и скорчившись в углу белого зала, плакала и плакала. Она радовалась, что месть совершится, но предстоящая ей огромная боль заставляла слезы литься снова и снова. Она никогда не давала людям прикоснуться к ней, слишком ценна и хрупка была сокровищница этого слабого тела, но сама осторожно гладила острые плечи и колени, прослеживала ход страшных уродливых шрамов. Они покрыли ее спину и живот после «первой пробы». Удивительно, как она тогда осталась жива, как тело смогло восстановиться настолько, что даже снова знает, чувствует и боится боли! Но сейчас Дэра старая, «вторая проба» ее совсем убьет.

Глава призраков разбудил людей, все опять засуетилось, заскакало, как в прошлый раз, и Дэра ушла вглубь оранжереи, чтобы никому не мешать. В прошлый раз не получилось, потому что нашелся призрак-предатель, но сейчас люди увезли его далеко. Значит, теперь все получится. От большого красного солнца было тепло, от мыслей о мести становилось жарко. Печальный человек скоро придет за ней. Хорошо…

Сента

Когда в слизистом море ничто утонула площадь Наао и серебристая субстанция лизнула камни помоста, сердце Кейлы дрогнуло. Только что, повторяя старинный гимн вместе со всеми, она готовилась к смерти, но при взгляде на свое неясное отражение в подступающих волнах поняла, что не готова. Нет, только не она! Такой яркий, такой разноцветный мир легко, как сладкое желе под солнцем, таял и становился единым прозрачным, серебристо поблескивающим морем. Неужели и Кейла сейчас растворится в нем, станет ничем? Глаза вытекут с потоком прозрачных слез, волны слизи подхватят тело и протекут сквозь него, ничего не оставив несчастной. Ни надежды, ни мечты, ее путь, как и путь всей Сенты, прервется.

Тонущие в слизи тянули к ней руки, зовя, приглашая разделить судьбу всей Сенты, а Кейла отступала и отступала, не желая растворяться вместе со всеми. Необычайно усилившееся ощущение себя - отдельной, себя - свободной, себя - яркой и живой в самом центре безликого серебристого зеркала, поглотило ее. Она не могла думать ни о чем кроме: Выжить! Выжить! Выжить!

Лишь крик ярости последних живых, ударив по ушам, вернул Кейлу в чувство. Это к помосту спустился летательный аппарат чуждого, и умирающие застонали и завыли, проклиная убийцу. Повинуясь их крику, эхом загудевшему и в ее тонком слабом теле, Кейла замерла на месте, больше не пятясь от края помоста. Шелтон махнул рукой.

– Поднимайся ко мне! - крикнул он... и трусливое тело, пьяное от ощущения себя живым, сделало шаг вперед, к землянину. К убийце Сенты. Тот подхватил Кейлу и втащил на свой летательный аппарат.

Аппарат взлетел над серебристым морем ничто и взял курс на юг, к Границе. И сколько не вглядывалась Кейла в его круглое обзорное окно, внизу было лишь жидкое серебро с пляшущими красными искорками Эдо. Шелтон молчал. Едва они поднялись над площадью, он дал Кейле пять пузырьков сильнейших защитных зелий и строго приказал выпить немедленно. Больше Шелтон к ней не обращался и не оборачивался, но Кейла и сама не хотела на него смотреть, опустила голову. Она боялась, что глянув в это красивое и жестокое лицо, сорвется в крик - и он вышвырнет ее в море.

Пятно яркой зелени, неожиданно раскрасившее однообразный серебряный горизонт, она сначала приняла за мираж. Но пятно разрасталось и обретало структуру. Лес! Живой, нетронутый ничто зеленый лес! Раньше он шапкой покрывал высокий обрывистый берег реки, а сейчас волны ничто касались края обрыва. Касались, но не превращали траву на нем в себя. Кейла радостно вскрикнула, прильнула к стеклу.

– Как это возможно?! Хоть бы там спасся кто-нибудь!

– Я окружил часть северной границы мощными защитными барьерами. Лес и часть гор. Мне нужно место для экспериментов, - отозвался Шелтон.

«Эксперименты!» - Кейлу затрясло. Она глубоко вдохнула, выдохнула и, убедившись, что голос не дрожит, заметила:

– Люди на площади, многие, не верили, что ты мог нарочно снять барьеры на Границе. А я хочу им поверить, очень хочу, потому что это хоть немного оправдает меня. Хочу, но не могу! Ты сделал это специально. Ты с самого начала хотел уничтожить нас.

– Не уничтожить, а преобразить. Ваша среброликая сделала тот же выбор.

– Вы оба предатели!
– Кейла громко крикнула это, но легче не стало. Шелтон молчал, заметно было, что он крепко стискивает зубы от злости. Землянин посадил аппарат на расчищенной вездеходом большой четырехугольной площадке в лесу, подальше от границы моря Ничто, и первым покинул корабль. Кейла выскочила следом.

Срезанные на половину высоты травинки то гладили, то кололи кожу щиколоток, все еще покрытую чешуйками засохшей слизи Наао. Кейла вспомнила бескрайнюю однородную серебристую гладь, в которую превратился такой многоцветный мир и опять задрожала. «Живая! Живая!» - ликовало тело, но какая-то тяжесть нарастала в груди. Она цела, но ее народа больше нет. Погибли родители и друзья, сметенные волной ничто. Погибли все, кого она знала, все, кого не знала. Её одну пощадил убийца.

– Почему ты спустился ко мне? – глухо спросила Кейла. – Пожалел? Или я тебе еще зачем-то нужна?