А потом были танцы, коктейли и доброе веселье. Элис немного оттаяла, флиртуя с друзьями Эдварда и увлекая одного за другим на танцпол – она-то, в отличие от меня, не спешила выскочить замуж. Саманта, наряженная как принцесса, в розовое воздушное платьице, бегала между столиками, сидя на руках у гостей и получая всякий раз новые сладости. Эдвард находился рядом со мной, когда мы не танцевали, и так же, как и я, пристально наблюдал за матерью и отцом, не отходившими друг от друга весь день ни на шаг. Возможно, им просто было о чем поговорить – они несколько лет до этого дня не встречались. Но я видела в этом нечто большее, чем вежливый интерес старых друзей и бывших супругов.

– Она смотрит на него, как на произведение искусства, - заметила я, наклоняясь к Эдварду, чтобы нас никто другой не расслышал. – Мне кажется, она до сих пор находит его привлекательным.

– Вижу, - коротко отозвался Эдвард, делая глоток шампанского.

Карлайл, приехавший специально на свадьбу сына, выглядел потрясающе: строгий светлый смокинг, длинные светлые волосы, собранные сзади в пучок. Ровный загар скрывал возрастные морщины, отчего мужчина казался моложе своего истинного возраста. Мы с Эдвардом с любопытством наблюдали, как Карлайл повел Эсми танцевать.

Мать Эдварда тоже выглядела превосходно: волнистые рыжеватые волосы с проблесками первой седины уложены на плечах, морщинки, окружавшие глаза цвета изумруда, не портили ее благородной красоты. Я наблюдала, как изящно она положила маленькую ладошку на плечо Карлайла, и как бережно тот повел ее в такт мелодии, и гадала, что стало причиной их расставания? Но, вспомнив скромную лачугу рыбака и его простой заработок на острове, сравнив его с деловой хваткой Эсми и стремлением к успеху, поняла, что их роман не мог просуществовать долго. Ни один из них не смог пожертвовать своим образом жизни ради другого. Было одинаково сложно представить Карлайла, каждый день надевающего деловой костюм и отправляющегося на работу в душном мегаполисе, и Эсми, ежедневно чистящую рыбу на продажу. Эти двое были обречены жить порознь, несмотря на очевидное, невооруженным глазом заметное влечение друг к другу.

Когда день начал клониться к закату и веселые танцы сменились медленными мелодиями, праздник осветили ночные фонарики, превратившие участок в волшебный сад. Пришлось отлучиться, чтобы уложить Саманту спать – девочка уже давно клевала носом у Эдварда на руках. Мы пообещали вернуться сразу, как уложим ее в кроватку.

Дом был темен и пуст – все веселье осталось на улице. Эдвард бережно нес дочь, стараясь не трясти сильно. Даже ступали мы тихо, скинув обувь на пороге, чтобы неосторожный скрип половицы или стук каблуков не разбудил девочку.

Я осталась возле лестницы, позволяя Эдварду самому уложить девочку – у него это всегда получалось лучше, будто ребенок в самом деле чувствовал более спокойную и уверенную руку, как учила Эсми.

Шепот недалеко заставил меня обернуться, и я стала невольным свидетелем смущающей сцены: в приоткрытом темном проеме двери, в спальне Эсми я увидела целующихся родителей Эдварда. Неистовость, с которой они поглощали губы друг друга, захватила дух. Испуганная, я замерла, боясь пошевелиться, чтобы не выдать своего присутствия. Медленно, стараясь остаться незамеченной, шмыгнула в сторону, чтобы исчезнуть, но успела заметить скинутый на пол пиджак и услышать скрип кровати, прогнувшейся под двойным весом.

– Она спит, – вполголоса сообщил Эдвард, неожиданно появляясь возле меня, и я вздрогнула, застигнутая врасплох.

– Тс-с, - я на цыпочках двинулась вниз по ступенькам, таща за собой мужа. Он, очевидно, тоже услышал звуки, потому что обернулся назад. Но я настойчиво увела его на лужайку, где продолжался праздник.

– Хм-м, - сказал он, когда я нервно сделала глоток шампанского, чувствуя, как оно кружит мне голову. Может, мы с Эдвардом уже и жили как муж и жена в течение двух с половиной лет, но сегодня была наша первая ночь в качестве супругов, и я внезапно тоже захотела оказаться в мягкой постели с единственным мужчиной на земле.

Посмотрела на своего новоиспеченного мужа. Он оглядывал танцпол, столы и дальние уголки сада, ища глазами что-то. Или кого-то, и я, не удержавшись, хихикнула в кулачок.

Он догадался. Эдвард никогда не был дураком – его взгляд моментально переместился на дом, затем на меня, старающуюся скрыть удивление и радость.

Он улыбнулся чуть смущенно, но было заметно, как его взволновал тот факт, что родителей снова потянуло друг к другу. Он сделал несколько глотков шампанского и внезапно помрачнел, опустив глаза на скатерть.

– Разве ты не рад? – шепнула я. Ведь любой ребенок переживает из-за развода родителей и втайне мечтает снова видеть их вместе.

Эдвард сдержанно покачал головой.

– Это ничего не изменит, - сообщил он. – Такое уже случалось, когда я был маленьким. Но наутро отец покупал билет на самолет, а мама оставалась жить здесь.

Я сжала руку Эдварда, оказывая поддержку. Это был выбор его родителей – личный комфорт оказался важнее чувств. Мы не могли повлиять на это.