***

Бухта оказалась необыкновенно красивой. Тропинка петляла среди скал, сначала полого вверх, а затем вниз сквозь ущелье. А потом р-раз, и я оказалась на чудесном пляже, с двух сторон окруженном высокими утесами, заросшими вьюном и кустами алоэ. Вода здесь была тихой, лазурного цвета, под ногами мягкий, как перина, песок.

Природная красота этого места заворожила меня. Здесь не было зонтиков и лежаков, бухта была пуста, за исключением семьи, отдыхающей в дальнем конце пляжа. Двое маленьких деток бегали друг за другом, старший ребенок строил что-то из песка.

Я не стала противиться соблазну, скинула платье и окунулась в чистейшую воду, похожую на горный хрусталь. Она была теплее, чем возле отеля. Больше не стану купаться там. Это место похоже на рай! Буду ходить сюда каждый день! Я даже засмеялась от счастья, нежась в ласковых прибрежных водах, щурясь от яркого солнца, медленно клонящегося к закату.

Пляж стал понемногу заполняться людьми, но всем хватало места. Люди приходили парами и семьями, и каждый искал уединенный уголок подальше от других, чтобы провести время в тишине и покое. Только одна фигура, появившаяся на тропе, сразу направилась в мою сторону, и я с увеличивающимся страхом узнала Эдварда, встречи с которым трусливо надеялась избежать. Видно, судьба распорядилась иначе, потому что вот он, обнаженный по пояс и босой, с перекинутой через плечо сумкой, идет ко мне.

Сердце заколотилось в груди резко и оглушительно, как будто собиралось выскочить наружу и взлететь к небу. Спираль внутри живота дала о себе знать мучительно-сладким предвкушением. Я хотела отвернуться или притвориться, что удивлена, но на самом деле не могла отвести от парня глаз, от его очаровательной улыбки, когда он подошел ближе.

– Привет, - просто сказал он.
– Белла?

Язык прилип к нёбу, а горло стало липким и тесным. И все же радость от встречи пересилила страх.

– Привет, - улыбнулась я слишком охотно, пытаясь убрать с лица счастливую улыбку и снова стать серьезной Беллой.
– Эдвард?

– Как ты узнала?
– рассмеялся он, скидывая сумку и садясь по-турецки передо мной прямо на песок.

– Подслушала. А ты?
– И захихикала, когда он кивнул и ответил «тоже».

И стало невероятно тепло в груди от того, что он был достаточно заинтересован, чтобы запомнить имя. Я даже забыла спросить, зачем он пришел, просто радовалась, что он здесь, сидит рядом и позволяет любоваться собой.

Мы поговорили о бухте, оценив ее красоту, и все выглядело так, будто мы заранее договорились о свидании. Как такое возможно? Я чувствовала себя так хорошо, словно наступило Рождество, и самые лучшие подарки посыпались к моим ногам – все, что пожелаю.

– Ты здесь живешь?
– спросила я, подставляя лицо косым лучам заката, за маской легкомыслия отчаянно скрывая свою чрезмерную заинтересованность.

– Приезжаю каждое лето помогать отцу. Потом возвращаюсь к матери в Лос-Анджелес.

Значит, отец Эдварда живет здесь круглый год. Я с удивлением взглянула на босые ноги парня и рваные у колен простые хлопчатобумажные штаны, с трудом представляя его в центре большого города в туфлях и костюме. Он выглядел таким… немного диким с его бронзовым загаром и челкой, беспорядочно свисающей на лоб, лохматыми нестрижеными кудрями, отливающими в свете солнца медью. Широкие плечи и развитые, сильные мышцы на его груди постоянно привлекали мое внимание. А живые глаза завораживали всякий раз, когда я смотрела в них. Я вдруг обнаружила, что они вовсе не зеленые, а голубые, почти такого же цвета, как мой бикини и парео.

– Надо же, я думала, твои глаза другого цвета, - удивилась я.
– Там, в лавке, могу поклясться, они показались мне зелеными.

– На самом деле, они хамелеоны, - улыбнулся Эдвард и оглянулся вокруг, ища что-то.
– Смотри.

Он поднял свою сумку и приложил к груди. Она была тряпичная, старого, застиранного цвета хаки, и я, качнувшись вперед и приглядевшись, увидела, как радужка Эдварда меняет цвет, постепенно из голубой становится неярко-зеленой.

– Не верю, - рассмеялась я и тоже оглянулась, схватила свою сумочку, она была серая в горошек.

Эдвард послушно замер, когда я подползла к нему вплотную и с трепетом, боясь касаться его кожи, прижала сумочку к его груди. Он магнетически улыбнулся и расширил глаза, и не моргал, пока его радужка медленно не потускнела, став просто… серой.

– Вау… - прошептала я.
– Впервые с подобным встречаюсь.
– И нехотя убрала руки от его горячей, нагретой солнцем, немного влажной кожи.