Взгляд Амико насторожил чуткого тюремщика. Как только последний из несших Ивана преступников скрылся за дверью хижины, он взял стоящую в углу бамбуковую палку. Несмотря на кособокость и иссушенный сморщенный вид, двигался этот тип ловко и стремительно. В следующий миг конец палки больно и резко ткнул Амико в живот. Что-то деловито приговаривая, бирманец аккуратно ударил девушку еще раз, потом еще. Он будто проверял полученную вещь, как следует укладывал, поправлял. Акеми невольно вжалась в дальние прутья клетки, пытаясь уклониться от побоев, но для маневров не было места.

Деловито потыкав палкой, тюремщик что-то повелительно рявкнул и стукнул девушку по голове. Поняв приказание без слов, она опустилась на колени. Довольно крякнув, кривой бирманец для порядка хлопнул бамбуком по все так же торчавшим ногами Ивана и, отвернувшись, захромал в темный угол.

Вернулся он довольно скоро, держа в руках старую газету. Деловито пристроившись на корточках, он разодрал бумагу на полосы, стащил с ног русского огромные ботинки, вставил бумажные фитили между пальцев босых ног и поджег их верхние концы.

Амико была не в курсе, что эта довольно распространенная жестокая забава называется 'велосипед', но получила возможность наглядно увидеть ее действие.

Когда пламя добралось до пальцев, в воздухе повис тошнотворный запах паленой кожи. Некоторое время Иван не подавал признаков жизни, как и раньше, но в какой-то момент боль, видимо, все же пробилась сквозь отупляющий барьер контузии.

Дернувшись всем телом, русский зашипел сквозь зубы и брыкнул ногами, пытаясь избавиться от боли. Наверное, с какой-то извращенной точки зрения это действительно напоминало движение ног велосипедиста. Один фитиль выпал, второй потух, но два продолжали жечь, и Иван резко сел и согнул колени, попытавшись дотянуться до ступней. Его руки наткнулись на бамбуковые перекладины клетки и почему-то на секунду замерли. В следующее мгновение он все же выдрал фитили, подтянув колени к груди, неразборчиво выругался сквозь зубы, поднес руки в лицу, словно пытаясь протереть глаза... и замер.

Бирманец разразился довольным квакающим смехом и громко постучал палкой о прутья клетки. Едва не задев пятки пленника, он что-то сказал, что-то грозное и командное, и снова ухромал в свой угол, скрытый вечным мраком хижины.

Амико с тревогой оглянулась на русского в соседней клетке.

– Иван-сан?

Смех бирманца заставил Ивана снова дернуться. Он попытался вскочить, ударился головой о низкий потолок клетки и повалился обратно, обхватив руками голову и зашипев от боли сквозь зубы. Потом он несколько раз протер глаза, невнятно выругался и повернул голову к Амико. Странно - несмотря на то, что в щели в прикрывавших хижину-тюрьму стенках-циновках внутрь пробивалось уже достаточно утреннего света, его глаза никак не могли сфокусироваться на ней. Хотя их клетки разделяло не более двух метров, Иван осторожно повел головой направо-налево, словно прислушиваясь к отдаленному голосу, и тихо спросил:

– Акеми? Это ты?

– Да, - в сердце девушки тут же прокралась тревога, подпитанная догадливостью.
– Иван-сан, с вами... с вами что-то не так?

– Где мы? Нас что, в плен взяли? Почему тут так темно... в зиндан кинули, что ли?..

– Здесь... Здесь не темно, Иван-сан. Я вас вижу.

– Как... не темно?.. Хоть глаз коли!..
– Иван еще раз протер глаза. Амико заметила, как дрожат его большие, сильные руки. Голос его тоже звучал приглушенно и странно: - ...Ни хрена... ни хрена не вижу. Твою ж мать, неужели...

– Иван-сан, - страшная догадка пришла в голову Амико еще раньше.
– Иван-сан... Вы ослепли?

– Ослеп?..
– Иван снова и снова мял и протирал глаза, видимо, не в силах поверить.
– Ни черта не помню... Что же там случилось-то? Кажется, начали бомбить, шарахнуло в ущелье поодаль... потом ничего не помню. Меня приложило, что ли? А вы как, целы? И где Кейко?..

– Вас накрыло взрывом, - Амико старалась говорить спокойно.
– Когда мы вылезли, то нашли вас, придавленного деревом. Мы сумели вас вытащить, но в сознание вы никак не приходили. А потом пришли бирманцы, пока мы пытались унести вас куда-нибудь... Кейко удалось сбежать, ну, а я осталась.

– Ты с ума сошла?! Зачем осталась?..
– рявкнул Иван.
– ...Не понимаешь, что они с тобой сделают? Вот дура, прости господи!

– Они не сделают ничего, что уже не сделали, - возразила Акеми.
– Мне не страшно.

– Я охреневаю с такой логики! А не приходило в голову, что у этих может быть фантазия более крупного калибра?! Бежать надо было без оглядки. Кейко вот молодец, умничка. Какой смысл снова попадаться, если могла сбежать? Из солидарности, что ли?
– оторвав руки от лица, Иван принялся ощупывать бамбуковые перекладины клетки.
– Так где мы теперь? Это что, клетка, что ли? Етитская сила, Рембо II!..

– Две клетки, маленького размера, - сообщила Амико.
– Я слева от вас. Заберите свои ботинки, они лежат снаружи.

– Черт, вот уроды, упихали, даже ноги не вытянуть. Выходит, нас увезли куда-то? Не видела, куда?
– продолжал расспрашивать русский, шаря между прутьями в поисках своей обуви.

– Насколько я могу судить, мы в стороне от того места, где держали заложников с самолета.

– На машине везли? Вниз по ущелью... это, выходит, в сторону аэродрома? Ваш Боинг видела? А потом куда - в долину вниз, или обратно в горы?
– Иван повозился, завязав шнурки и пытаясь устроиться поудобнее, но внутри клетки он помещался, только если сгибал ноги так, что колени почти упирались в подбородок.
– И кто нас поймал-то? Бирманцы, наверное? Афганцев не видела, случайно? Блин, и те, и другие могут считать, что у нас перед ними должок... хотя я лично считаю наоборот.