— Перестань! Я серьёзно. Ты, конечно, далек от идеала, но, по крайней мере, к такому тебе я привыкла. Что происходит, Малфой?

— Лучше давай присядем, — вполголоса предложил он.

Оба опустились на диван, и Гермиона всем своим видом показывала, что ждет ответа.

— Я отвечу. Только сначала… — так же тихо сказал Драко и приблизил свое лицо к ее.

Он уже решил, что иное поведение послужит достаточным намеком, ведь что в этом случае надо говорить, он понятия не имел. Он столько раз был с девушкой в постели и ради постели, но... никогда не желал большего. Такое происходило впервые.

— Нет, — качала головой Гермиона, — нет, Малфой, не пытайся перевести разговор в другое русло, — она решила, что Драко хочет подразнить ее. Снова. — Не смей!

— Нет? — он лукаво посмотрел на нее. Положение оставалось недвусмысленным.

Драко не отводил взгляда от полуоткрытых губ, изучая неповторимый рисунок из линий и черточек, ловя неровное дыхание и погружаясь в его теплоту жадными мыслями. Такими понятными. И для Гермионы тоже.

— Можно… я тебя поцелую? — прошептал Малфой, уже почти касаясь губами ее губ.

Гермиона, не в силах выровнять дыхание, растерянно произнесла:

— Ты… что… спрашиваешь у меня… разрешения?

— Да… — низко, ласково, и вдруг: — Гермиона…

Они испугались. Оба. Задержали дыхание. Ее имя на губах — немыслимо. Странно… Оно тает на них.

Зовет.

Гермиона смотрела в глаза Малфоя, ища хоть какой-нибудь подвох. Но не видела. Стало невозможным сопротивляться, когда Драко так близко и… хочет ее. Она, будто кожей чувствуя их бьющиеся сердца, закрыла глаза и обронила:

— Нет.

Гермиона была уверена, что раньше Малфой уже целовал ее…

До этих мгновений.

Этот его едва уловимый стон, этот вздох — все стало иным. Он не просто касался ее губ. Он искал в них утешение, счастье, надежду. И Гермиона чувствовала их на вкус. Как и его желание. Такой восхитительный вкус, приближенный к любви… Потому что — о, боже — так похожий на нее.

Гермионе не верилось, что Драко целует ее так... Его язык… Он мягко скользил по губам, встречаясь с ее языком. Пробовал её. Будто впервые. С нежностью. Со страстью. Это были невероятные и единственно ценные мгновения. Так казалось…

По тому, как трепетно Драко прикасался к лицу, к волосам... По тому, как целовал ладонь Гермионы, когда она кончиками пальцев ласкала его скулы. По тому, как он возвращался к губам. Это длилось так долго, но его руки ни разу не коснулись более чувствительных мест. Ни разу.

Но именно теперь Гермиона очень ясно почувствовала, что готова отдаться этому Малфою. Это было нетерпение сердца, а не тела. И как только Драко опустился на колени, руками обхватил ее ноги и уткнулся лбом прямо в них, Гермиона сама поймала себя на слове:

— Драко… — никаких усилий. Только желание. — Я… я...

Он сразу поднял лицо, и во взгляде читалось не только возбуждение, но и отрицание. Гермиона почувствовала, как ее сердце подскочило.

— Думаю, пора остановиться, иначе произойдет непоправимое, — твердо заявил Драко. И в этих его словах не было ни капли сомнения. И речь шла не только о неизбежной близости. Запретные для Малфоя слова… они пытались пробиться сквозь стену страха.

Гермиона резко вскочила и, пытаясь всеми силами справиться со слезами, закричала:

— Так это был тактический ход? Всё, что тебя волнует, это проклятое пари?!