— Меня мучают сомнения, отец. Эта девушка... действует на меня так, будто в её жилах течет волшебная кровь! — не сдержавшись, с горящими глазами воскликнул Драко. — Она меня меняет! Слышишь? Меняет! Моя кровь реагирует на нее.

Люциус старался его успокоить:

— Не горячись, прошу тебя. Ты ведь знаешь, как это сложно. Я не хочу тебя потерять.

— Ты меня уже теряешь. Я меняюсь. И ты знаешь, что это значит — чары Арахниуса слабеют.

— И пусть. Это же не смертельно. С тех пор как в нашем роду стали рождаться только мальчики, мы были не способны на сильные чувства к женщине до семнадцати лет. Некоторые из нас привыкали к этому и оставались такими до конца своих дней. И, поверь мне, многого себя лишали. Я рад, что ты не один из них. И давай больше к этому не возвращаться!

— Не уверен, что у меня получится, — Драко потер пальцами переносицу. — Ты не говорил, что это так... — «...тяжело?»

Люциус словно мысли прочел:

— Все будет хорошо, вот увидишь. Забудь о предании. Обещай мне. Только честно.

Люциус требовательно посмотрел на сына.

— Обещаю, — сфальшивил Драко. — «Черт, и почему все хотят от меня долбаной честности?!» — он поспешил удалиться из библиотеки. Все-таки обмануть одного из Малфоев не так-то просто. Слишком хорошо они знают друг друга.

* * *

Умом Драко понимал, что отец, скорее всего, прав. И это бесило! Малфой помнил о недавнем обещании, но внутри отчаянно боролись два желания. Первое: смириться с проклятым даром и извлекать из этого пользу. И второе: дать им с Грейнджер шанс.

Перед тем, как вернуться в Хогвартс, Драко принял действительно верное в данном случае решение, а именно: ничего пока не предпринимать и довериться провидению. Может, оно окажется мудрее... Хорошо всё обдумать он успеет и позже. А сейчас... пусть будет только дурацкое пари.

На какое-то время Драко показалось, что всё идет хорошо… Ведь он продержался неделю вдали от Грейнджер. Целых семь дней, чтобы позволить древней магии медленно и безболезненно творить с его натурой всё, что заблагорассудится.

— Что случилось, Малфой? — поинтересовалась Гермиона, поймав его за рукав в одиноком коридоре. — Ты избегаешь меня уже неделю.

— Я тебя не избегаю, я тебя дозирую, — насмешливо заявил Драко. — И что со мной может случиться? Всё нормально, Грейнджер, — он намеренно очень ласково произнес ее фамилию: поддастся магии или нет? — Я решил, время сейчас немного неподходящее. Но как только ты отойдешь от случившегося, с радостью приму в свои соблазнительные объятия.

— А я тебя — в свои! Так бы в них и придушила… — это была ирония. И Драко её оценил.

— Что я слышу? Кому-то не терпится… — в серых глазах бегали шаловливые огоньки, но он соблюдал дистанцию.

— Терпение — разновидность преданности, а я тебе ничего подобного не обещала!

— Это верно. Нас связывает несколько другое... — Драко поцокал, вызвав у Гермионы искреннее желание прикусить наглый язык.

— Ничего... Скоро я буду абсолютно свободна от тебя.

— Надолго? — Драко растянул губы.

— Могу спросить тоже самое!

Вот нахалка!

— Такими пустыми могут быть только иллюзии, Грейнджер. Распрощайся с ними. И не утомляй.

Гермиона изумленно вскинула брови и, медленно сделав шаг вперед, подошла к Малфою вплотную. Она положила теплую ладонь прямо на его грудь, погладила ее сквозь белоснежную рубашку. Сердце Драко заколотилось, отдаваясь в прижатой руке сладкой вибрацией.

«Грейнджер не посмеет поцеловать меня прямо здесь. Нас ведь могут увидеть… Не посмеет?»

А она, приблизив свои губы к его губам, шепотом спросила:

— Иллюзии, значит? То, что чуть не произошло в ванной, всего лишь моя пустая фантазия? Нет зверя настолько дикого и холодного, чтобы он не отзывался на ласку. Тебе так не кажется? Драко…

Гермиона будто дала ему страстную пощечину, прошептав его имя так… призывно. Он судорожно сглотнул, но, стараясь не поддаваться на провокацию, ответил: