— Пусть так. Но вы же не сошли с ума или что-то там еще, — Гермиона хваталась за соломинку.

— И опять теряем время, — Люциус постукивал набалдашником трости по столу. — Как бы то ни было, Нарцисса — чистокровная волшебница, и любит меня. Перед любовью бессильна любая алхимия. Но не всем в роду так везло, и не все из нас решались отказаться от дара.

— Яда, — поправила его Грейнджер.

— Как вам угодно. Я могу привести и другие примеры, а надо?

— Не утруждайтесь, — с болью произнесла Гермиона. — Я поняла.

— Именно ваша самонадеянность сейчас убивает моего сына! И если ему повезет, то он не растеряет рассудок. Благодаря не вам! — Малфой, наверно, жаждал ее придушить. — Я хочу на это надеяться. Я его отец. То, что не удалось Сами-знаете-кому, вы решили проделать самолично?!

— Но зачем Драко признался? — убито спросила Гермиона. — Я не заставляла, я бы пережила... — это стало мольбой в пустоту.

— Вы у меня спрашиваете? — Люциус вскинул голову. — Это вы во всем виноваты. Драко — мальчишка, и он думает, что влюблен. Верит в чудо, когда уже верить-то не во что... Но реальность всегда страшнее. Так что, мисс Грейнджер, не мешкайте.

Люциус не просил — приказывал. Однако его гордость и заносчивость вдруг исчезли, и с состраданием он прибавил:

— Это нелегко, но услышьте меня. Ради Драко…

— Как же я?.. — Гермиона перевела дыхание. — Это убьет его! — Гермиона беспомощно убеждала надежду.

— Вряд ли, — засомневался Люциус, — хотя ваш эгоизм и Кларисс почти это сделали. Я уверен, мисс Грейнджер, вы выкрутитесь.

И Малфой исчез в камине.

Глава 17. Боль потери

Гермиона сидела неподвижно несколько минут. Потрясение и тревога сковали всё тело, сдавили в тисках безжалостной тварью, лишая мир красок.

Как отказаться от того, кто нужен тебе как воздух? Нужен навсегда.

Где найти силы, чтоб видеть Драко с другой? Просто — рядом.

Как стерпеть ежедневную муку от расставания? Если тянет к нему до дьявольской духоты.

И что пересилит: эгоизм или рассудок?..

Десятки вопросов — ни одного ответа. Но главное, что стало важным для Гермионы, — не собственные желания, а яд. Проклятый "дар" миссис Фламель. Ее жажда мести завела их чувства в тупик: разбитое сердце против угрозы возмездия.

Минуты неумолимо бежали. Толкали к самому краю. На долгие раздумья у Гермионы не было времени, ведь чем дольше тянуть, тем больнее. И опаснее. Взмахнув, наконец, волшебной палочкой, она вернулась в спальню.

Малфой всё еще спал, и Гермионе почти изменила выдержка. Хотелось прижаться к нему и провести остаток дня вместе. И завтра, и послезавтра, неделю, дни, месяцы, годы…

Больно даже от мысли.

Но для Драко время — палач, и любовь маглорожденной не подарит ему спасение. Только — ее саму. Первый раз в жизни она мечтала быть чистокровной.

Мечтала до чёртовой крови!

Отыскав на полу свою одежду, Гермиона сбросила с себя мужскую рубашку и стала потихоньку одеваться. Медлительность отсрочивала минуты казни.

— Ты замерзла? — голос Драко заставил вздрогнуть. Сердце свалилось в яму обреченности, вынуждая его страдать. — Бросай свои тряпки, иди ко мне, я согрею, — он призывно откинул простынь, но Гермиона не двинулась с места. Глаза ее наполнились слезами, губы сжались, а тоска разорвала вены в клочья. Терзания души, должно быть, отразились на лице, как черные буквы на белой бумаге.