междисциплинарной несоизмеримости

Для наглядности заимствуем простой пример у В. В. Радаева. Он

пишет:

«Предположим, что молодой человек уступает место в метро девушке.

Это можно считать эгоистическим побуждением, а можно проявлением

специфической социальной нормы. Экономист обратит внимание на

первое, социолог — на второе. И оба окажутся правы. Если же кто-то

начнет доказывать, что его взгляд единственно верный, он превращается

в одиозную фигуру» [Радаев, 2009].

Фактически здесь неявным образом проводится давняя

философская идея о несоизмеримости и равноправии парадигм (ср. с

агностицизмом Д. Юма и релятивизмом Т. Куна). Все несогласные

гуртом объявляются «одиозными фигурами».

На мой же взгляд (вероятно, вполне одиозный), агностицизм и

релятивизм не развивают, а блокируют развитие познания. Допустим,

сравнение интерпретаций такого частного явления повседневности

оказалось по каким-то причинам значимым. Неужели наука не

обладает подходами для того, чтобы определить, какая концепция

более достоверна? Уже Э. Дюркгейм в своем блестящем исследовании

самоубийств показал образец проверки конкурирующих гипотез

[Дюркгейм, 1897/1998]. Четко эксплицировал эту логику А.Стинчкомб

[Stinchcombe, 1987; Разработка…, 2001, с. 123-128].

Не такой уж и бином Ньютона — сравнение разных интерпретаций,

лишь бы они были конструктивны, т. е. включали ясные понятия и

суждения, допускающие проверку опытом.

Принципиальный ход в данном случае состоит в систематическом

продуцировании эмпирических гипотез, основанных на «гипотезе

эгоизма», и эмпирических гипотез, основанных на «гипотезе

следования норме». Далее, на основе опросов, систематических

наблюдений, социально-психологических экспериментов можно

204

отдать предпочтение той или иной. Скорее всего, будет выявлено

разнообразие в поведении разных групп молодых людей по

отношению к разным группам девушек и женщин, с учетом разного

непосредственного социального окружения.

Наибольший интерес представляют логические аналоги

«критических экспериментов», когда молодой человек должен

поступить по-разному в зависимости от того, верна та или другая

гипотеза. Например, может быть верна гипотеза «Молодой человек

следует моральной норме уступать место пожилым женщинам вне

зависимости от их социального статуса» или гипотеза «Молодой

человек уступит место изысканно одетой девушке или даме из

эгоистического стремления казаться себе и другим причастным к

высшему слою общества».

Конечно, можно опираться на наблюдения, можно составить

хитроумные вопросники, но наиболее надежным представляется

социальный эксперимент. Набирается, наряжается и гримируется

специальная команда-1 «светских львиц» и команда-2 «пожилых

простушек», которые парами совершают рейды в общественном

транспорте и фиксируют, сколько и какого типа молодых людей

уступают ли место, а если уступают, то кому из двух; затем они же

могут и спросить молодых людей о мотивах того или иного поведения.

Тут уже будут некие численные данные, пригодные для

математической обработки и интерпретации. Социологи и экономисты

могут легко развить концепцию, добавив новые параметры (например,

классовое происхождение и карьерные перспективы молодых людей).

Важно, что появляется некое общее поле интеллектуального внимания,

в котором общий интерес и общий язык находят разные специалисты,

носители разных «парадигм». Последние не совместимы лишь до тех

пор, пока не налажена систематическая коммуникация между их

носителями — интеллектуальными сообществами [Коллинз, 2002].

Этот простой пример призван показать, что при принятии

общенаучных стандартов эмпирической проверки гипотез вполне

можно и нужно справляться с разнородностью, казалось бы,

«несоизмеримых» научных языков, концепций и парадигм, сталкивать

их представителей не в идеологических баталиях, а в конкретной

исследовательской практике.