– Ерунда. Вам дают отпуск. Отдыхайте и лечитесь.

Я встал.

– Послушайте, Рок. Я не хочу больше воевать. Я выдохся. Отпустите меня.

Капитан мигнул и полез в нагрудный карман за папиросами. Он достал пачку, но курить не стал, повертел ее в руках и отложил в сторону.

– Сядьте, - сказал он.

Я опустился на стул.

– Вы понимаете, что какие бы бумаги о неразглашении Вы не подписали, отпускать человека с Вашими знаниями никто не собирается? Вы не сможете отсидеться на своем крошечном островке.

Наверно он был прав. Наверно безопасность государства должна быть превыше всего, но я больше не желал иметь с адмиралтейством ничего общего, поэтому достал из планшетки листок и положил на стол.

– Что это?
– не глядя спросил капитан.

– Прошение об отставке.

Рок кивнул, взял бумагу и разорвал на несколько частей.

– Я понимаю Вас, - сказал он, - но и Вы меня поймите. Мне необходим такой человек, как Вы.

– Я устал, Рок, - ответил я, - зачем Вам старая развалина?

Капитан задумался и забарабанил пальцами по столешнице. Пауза затягивалась.

– Давайте сделаем так, - наконец произнес он, - чувствую, что мы сейчас можем наговорить друг другу грубостей, а ссориться с Вами я не хочу. Погуляйте пару дней, отдохните, - он посмотрел на настольный календарь и перевернул несколько страниц, - и приходите ко мне в четверг к десяти утра. Мне надо многое Вам сказать господин супер-лейтенант.

– Хорошо.

Я встал и отдал честь.

– Разрешите идти?

Рок хмыкнул. Похоже, мой решительный вид его позабавил.

– Идите. Только имейте в виду, не один корабль, уходящий из столицы, не возьмет Вас на борт.

Я щелкнул каблуками и вышел в приемную.

Я решил избавить Рока от ненужных хлопот и остановился в той же гостинице, в которой прожил несколько дней после возвращения из прошлой экспедиции. Если капитан захочет меня найти, то это место он хорошо знает, когда-то мы провели здесь несколько часов, обсуждая подробности похода. Комната, которую я снимал прошлый раз, была занята и мне дали соседнюю, почти такую-же. Прямо из номера можно было выйти в маленький сад, где для удобства постояльцев, под кустом сирени, поставили маленький столик и скамейку.

Сил для прогулки у меня не было, поэтому я разложил вещи, принял душ, лег в постель и проспал до обеда.

Не знаю зачем Рок отпустил меня, возможно он хитрил и понимал, что сам еще не готов к серьезному разговору. В любом случае, эти два дня я собирался провести с пользой, хорошо отдохнуть и набраться сил. Первым делом я зашел на почту и написал жене и брату, а потом отправился в старый город, нужно было купить сигар и разные мелочи. Деньги у меня были, поэтому я решил не экономить на еде и развлечениях.

Старый город мне не понравился. Оказалось, что во время моего отсутствия, городские власти решили облагородить столичную достопримечательность и издали несколько нелепых указов. С улиц исчезли торговые палатки и стулья, на которых раньше могли отдохнуть уставшие прохожие. Часть старинных фасадов обновили и покрасили, стерев налет древности, так привлекавший туристов. В некогда тихих и уютных кварталах стало просторно и шумно. В погоне за комфортом горожане потеряли уникальную атмосферу этого места. Я ходил по старым улицам и не узнавал их.

Столица поразила меня. После влажной духоты Дикого острова и тесной корабельной каюты я оказался среди яркого, нескончаемого карнавала. По улицам гуляли нарядные обыватели, в синематограф стояли длинные очереди, казалось, что ресторанов и различных увеселительных заведений стало в два раза больше. Город распух от денег, красивых женщин, богачей в белых костюмах и ярких автомобилей. Казалось, что он может не выдержать всей этой суеты, веселья и ежедневного праздника, и лопнуть, как перезревший арбуз.

Я вернулся в гостиницу поздно вечером, заранее заказал завтрак в номер и попросил горничную принести утром газеты за последний месяц.

Ночью я никак не мог заснуть и задремал только с рассветом, поэтому, когда горничная принесла завтрак, даже не успел одеться. Пока она сервировала столик в саду, я привел себя в порядок и вышел на воздух.

Погода была хорошая, светило солнце, и я с удовольствием пил кофе и читал старые газеты. То, что писала столичная пресса казалось мне полной чушью. Во-первых, журналисты радовались тому, что по новому приказу адмиралтейства упразднялась цензура, зато за выступление против власти вводилось уголовное наказание. Лично я ничего хорошего во всем этом не видел, просто потому что одно взаимно исключало другое. Получалось, что даже без цензуры, ты не мог говорить и писать все, что вздумается. Во-вторых, почти в каждой газете писали о разоблачении шпионов и государственных изменников. Раньше такого не было и трудно было поверить в то, что после подписания мирного договора, все скопом бросились предавать родину. Одним словом, газеты меня не порадовали. Мир, который я знал, менялся. Я никогда не ждал ничего хорошего от власти, но раньше она хотя бы играла в понятные игры. С каждой прочитанной статьей, с каждой страницей, я убеждался в том, что единственная возможность сохранить здравый рассудок и чистую совесть, это сбежать из столицы и из армии, и больше сюда не возвращаться.