Выйдя на поляну, опустился на колени, приклонил к земле голову и замер.

– Решил помолиться?
– Неуверенно вопросил Брайан.

– Не похоже на него, - так же неуверенно прокомментировал Гвин. Но помешать ему не решился ни один из них.

– Нашел! Нашел!
– Радостно воскликнул Тревор спустя некоторое время.
– Я даже не надеялся, но нашел!

Он чуть ли не приплясывал от находки. Остальные недоуменно смотрели на него, неуверенно улыбаясь.

– Вы что стоите, как истуканы! Пляшите! Брайан, ты вообще должен прыгать подобно горному козлу, - и заливисто засмеялся. Неожиданно смех прозвучал мелодично и очень красиво. Брайан удивился, отчего Тревор так редко смеется. Звук был подобен волшебному созвучию музыкальных инструментов, столько редких в их краях.

– Все еще не понимаете? Я нашел клевер! Четырехлистное сплетение листьев! Эта необыкновенная редкость скрывалась под нашими ногами и расцвела благодаря вчерашним стараниям Брайана.

Брайан опешил и недоверчиво уставился на маленький зеленый кустик в руке у Тревора. Это клевер. Неужели скоро закончится первое испытание. Стало немного страшно. Понравится ли ему то невидимое, которое он увидит?

– Так, сейчас я сварю настой, он будет храниться без специальной посуды около трех ночей, затем его свойства исчезнут. Можно было бы сварить позже, как найдем подходящее место, но, боюсь, клевер увянет и опять же растеряет свои свойства.

Эта тарабарщина ни о чем не говорила Брайану. Он лишь понял, что времени мало, но не понял для чего. Не понятно только, почему нельзя воспользоваться настоем прямо сейчас. О чем он и не преминул спросить. Вместо Тревора, хаотично носящегося по поляне в поисках еще одного или даже нескольких четырехлистников, ответил Гвин:

– Найти существ из параллельных миров можно только в местах, где граница между мирами истончается, и они приходят к нам. Нам же к ним лучше не попадать.

Тревор больше ничего не нашел и, несколько опечаленный, попросил развести огонь, а сам занялся подготовкой остальных ингредиентов для настоя. По его словам, они были доступны в любое время года и очень просты.

– В этом настое есть четырехлистник. Он столь редкий, что заменяет собой остальные составляющие. Поэтому в дополнение идут только растения, укрепляющие и усиливающие его воздействие. Немного коры дуба, желуди, почки орешника или в принципе любого другого дерева, немного выжимки из корней, пара высохших соцветий. К счастью, у меня есть все то, чего не хватает зимой, в котомке.

За неимением иной посуды, настой Тревор варил в обычном котле. Несмотря на то, что день был в самом разгаре, действо очаровывало своей мистичностью и загадочностью. Клубящийся пар не развеивался в прозрачном осеннем воздухе, а клубясь, поднимался над котлом и медленно растекался во все стороны. Брайан с трудом различал собственные колени, стоя в трех шагах от кудесника. Пузыри в котле со дна поднимались нарочито медленно и, не лопаясь, будто наслаивались друг на друга, образуя все большие и большие в диаметре шарики красивого зеленоватого цвета. Аромат тоже стоял весьма приятный. Наконец, Тревор снял варево с огня и все еще кипящее вылил прямо во флягу из выделанной кожи какого-то животного. Закупорил чем-то плотным и убрал в котомку.

– Все, пора в путь. Пока не найдем подходящее место, придется идти с минимальными остановками. Не успеем найти, придется ждать следующего лета. Есть, конечно, еще вариант - вновь впадать Брайану в сон наяву. Может, тогда вновь от его усилий расцветет такая поляна, а на ней мы по чистой случайности обнаружим четырехлистник, который в принципе встречается в количестве одного-двух на весь лес.

Брайан с содроганием вспомнил последствия этого ритуала и поторопился вслед за Тревором. Повторения сна не виделось ему хорошей идеей. Гвин также не отставал.

– А что мы должны искать?
– Поинтересовался Брайан.
– Может, я тоже смогу помочь в поиске?

– Что-то необычное. Это могут быть нагромождения камней, выложенных в виде спиралей на земле, такие завитки символизируют время. Возможно, это будут поля, испещренные вырытыми в земле различными тайными знаками. Говорят, их прорывают эльфы своими копытами во время ночных танцев. Это может быть обычный холм вдали от селений, покрытый чудесной сочной травой и похожий издалека на замок или крепость. Возможно, это будет чудесная роща из многовековых деревьев. В общем, что-то необычное, происхождение чего трудно объяснить обычным природным влиянием или творением человеческих рук.

Они миновали ставший уже родным Брайану лес, быстро пересекли небольшое поле, прошли второй лес, еще несколько полей, снова поле и небольшую рощу, длинный, казавшийся вначале нескончаемым луг. Уже давно село солнце, а неутомимый и неумолимый Тревор все шел и шел, ориентируясь только по видимым ему знакам и подгоняя остальных. Брайан, непривычный к таким длительным переходам, ощущая ногами все кочки и веточки, особенно устал. Пальцы ног уже кровоточили, несмотря на смягчающие воздействие веток и камней тряпки, ступы покрывали лопнувшие мозоли, но желание покончить с этим испытанием гнало его вперед еще сильнее, чем руководящего походом Тревора.

Когда идти стало вперед невозможно из-за заслонивших звезды и луну туч, Тревор сказал, что теперь они будут спать. Так коротко и объявил, затем одним неуловимым движением опустился на землю и лег, пояснив, что спать им предстоит лишь до предрассветных сумерек.

Еще не расцвело, а их маленький отряд продолжил свои поиски. Иногда на горизонте попадались деревни и другие селения, тогда им приходилось закладывать большой крюк, чтобы ни одна ферма не встретилась им по пути, дабы не помешать испытанию Брайана. А потом они увидели это. Сразу два необычных объекта. Издалека холм напоминал дрожжевую пышную оладью, неправильно поднявшуюся лишь с одной стороны. С другой его край был почти плоским. Но необычен он был не поэтому. По всему периметру его опоясывали круги, словно кольца, нанизанные на холм. На абсолютно одинаковом расстоянии друг от друга. И вокруг самого холма кругами расходились каналы, глубоко уходящие в землю. Только не было в этих каналах ни воды, ни земли, ни какой-то иной субстанции. Просто коричневая голая земля вперемешку с глиной. Даже трава их не касалась, этих непонятных тайных знаков.