Брайан нахмурился и кивнул. Ему не нравилось то, что он должен был сделать. Но он признавал разумность этих действий. Он тоже не раз слышал от останавливавшихся в гостинице торговцев о подобных ритуалах, виденных ими в разных местах. Если это помогло обрести ясность ума одним, может, и ему поможет получить ответы на некоторые вопросы.

Брайан отвернулся от друзей и пошел в противоположную сторону. Нашел место, показавшееся ему достаточно удобным для возлежания, и присел на землю. Затем прилег. Потом снова сел, все еще крепко удерживая трепыхавшуюся птицу. Как же ему убить ее, при этом перемазавшись в крови? Он даже не задумывался над этим действом, когда во время весенних и осенних празднеств их исполняли старшие в деревни или пришлые друиды. Как не задумывался он и над действиями соседей, когда те резали дичь и скотину. Для них это была привычная работа. А он, как оказалось, не представляет, что сделать для умерщвления птицы. Разве что шею скрутить, как делала мать с курицей. Но такой метод не даст крови.

Тревору, наблюдавшему издалека за мытарствами Брайана, надоели его мельтешения. Либо ему стало жалко продлевать мучения птицы. Он достал откуда-то длинный боевой кинжал и, подойдя к Брайану, протянул оружие:

– Все, что осталось мне от деда. Аккуратнее с этим, - пояснил хмуро и, развернувшись, отошел к Гвину. Брайан еще успел заметить, как те, посовещавшись, удалились в гущу леса и скрылись. А затем обратил свой взгляд на вторую руку, сжимавшую кинжал.

– Светлые сиды, к вам обращаюсь я за советом, вы ближе всего к людям. Не знаю, как умертвить птицу, но я справлюсь с постыдным страхом во славу вашу и дабы получить ваше покровительство. Помогите мне познать свою силу, понять, есть ли она во мне, и как ее призывать.

С этими словами Брайан вонзил кинжал в грудь птице. Грач истошно захрипел и сильнее забился в его руках. Брайан с ужасом смотрел на его муки и не мог пошевелиться. Лишь когда птица начала затихать, он опомнился, поднял перепачканные в крови ладони к лицу, и спрятал в них лицо. Провел ими по шее, вытер одну руку о штанину, а вторую прислонил к губам. Глаза еще больше расширились, когда он заставил себя слизнуть немного крови. Что же он творит? Верный ли это путь для обретения силы? Не идет ли он ложной тропой? Мысли, также истошно вереща, как умерщвленный им грач, метались из одного уголка черепа в другой. Брайан устало уронил голову на землю и уставился в землю. Видя теплые точки, боясь представить, не придется ли ему так же поступить и с ними. Теплые точки бежали к нему со всех сторон, словно пытаясь успокоить, поделиться теплом, ободрить. Они столпились вокруг него и, по одной, проникали прямо в его грудь. Брайан чувствовал, как разрастается в груди жар. И вместе с жаром уходила печаль, вина, боль, усталость, холод, голод. Все становилось неважным. Душа была доверху наполнена покоем и радостью. Внезапно он в голос расхохотался, освещая всю округу светом, который словно струился изнутри. Он не любил осень. Осенью мерзли его голые ноги. Брайан приподнялся на локте, повел рукой, и земля обогрелась, свежий иней, покрывший ее с утра, растаял. Кузнецу показалось этого недостаточно. Он дунул на ближайшее дерево, изо рта вырвался горячий воздух, он обжигал, но Брайана его жар не трогал. Подув на дерево, он словно увидел его изнутри. Все процессы в дереве замерли в ожидании зимы. Оно словно заснуло. Брайан подул сильнее, и тогда дерево будто проснулось, ожило, под корой забегали жучки, белка деловито начала расправляться с запасами, а веточки выпустили из себя почки. "Пусть будет весна!" - решил Брайан. Весна во всем лесу! Он засветился еще ярче, стал почти оранжевым, и тут до него донеслись крики.

– Нет, Брайан, нет, ты спалишь себя! Стой!
– Что за жучки кричат ему? Пылающие огнем глаза Брайана недовольно повели вокруг и узрели двух людей, которые мешали ему. Он повел рукой, от нее исходил жар. И вдруг все кончилось. Брайан будто проснулся.

– О Боги, что я натворил?
– Ужаснулся недоучка.
– Я хотел спались вас...

– Видимо, - без искреннего веселья хохотнул Гвин. Тревор коротко кивнул в подтверждение.

– Мы видели, как ты упал на землю, и решили наблюдать издалека. Сначала не происходило ничего страшного. Точнее вообще ничего не происходило. Потом нам показалось, что ты начал шевелить руками, и земля под тобой светилась. Потом ты сам засветился. Стало очень тепло окрест. Нам даже послышалось дыхание весны. Затем ты встал, я увидел твои прозрачные глаза, тогда они еще были не огненные, и честно говорю, они напугали меня, - признался Тревор.
– А потом ты дыхнул на дерево, и оно тоже ощутило весну. Ты пробудил всех его жильцов, и боюсь, теперь они не переживут зиму. У них нарушились все жизненные процессы. А потом ты решил перестроить жизненный цикл всего леса. Ты вобрал в себя огромную массу силы и начал буквально гореть огнем. Твои глаза пылали, словно вечернее зарево. Гвин сказал, что сейчас ты сожжешь самого себя, и мы решили вмешаться.

– Обычно в божественный процесс не вмешиваются. Нельзя нарушать единения друида с природой и богами, но мы очень испугались. И за тебя, и за лес, и за себя, что уж тут скрывать, - уже успокоенный, Гвин вновь позволил себе пошутить.
– Думаю, тебе все-таки для начала нужно как-то научиться себя контролировать. В бессознательном состоянии к силе пока лучше не прибегать. Думаю, это может быть опасно для окружающих и тебя самого. Ведь ты нас не слышал. Я вообще не знаю, как ты сумел вовремя остановиться.

– Это все ужасно, - прошептал Брайан.
– Я уничтожил животных, - я чуть не убил людей. Кто же я? Злой фейри?

– Да нет, ты просто необученный колдун. Мы найдем тебе наставника, и все кончится.

– Мне нельзя прерывать испытания. Пока я их не пройду, не видать мне наставника.

– Значит, надо помочь тебе их преодолеть, - оптимистично завершил Гвин, прервав самобичевание Брайана.
– После всего этого нам лучше подкрепить свои и твои силы, ведь у тебя вряд ли есть какие-то припасы, потом тебе лучше отдохнуть, а наутро мы отправимся тебе помогать.

– А разве вам не нужно проходить собственное обучение?

– Смысл нашего обучения - набраться опыта. Познать мир. Думаю, твое испытание нам идеально подходит. Да, Тревор?

– Возможно, - коротко ответил тот.
– Только не помешаем ли мы сами Брайану?

Тот уже успел подумать об этом, как и о названии испытания: "одиночество в лесу". Но Лейен говорил, что с ним поступили нечестно, значит, и он может немного подкорректировать процесс прохождения первого этапа.

– Думаю, ваше присутствие мне только поможет, - уверил он их.

Затем, пока не сложившиеся барды потрошили свои котомки, он занялся тем, что все это время не давало ему покоя. Подошел к дереву, которое он потревожил, провел по нему рукой и замер. Отыскал все теплые точки. Насекомых он не чувствовал, но там были белки, которые начали вычищать свое жилище и сортировать еду, выкидывая явно несвежее. Их Брайан постарался успокоить и убедить, что запасы еще понадобятся. Что впереди долгая осень. И что будет лучше, если они подыщут себе новое место жительства. С деревом он, к сожалению, ничего не мог поделать. Оно зацветало, оно жило полной жизнью, и подступающие холода, нанесут ему жестокий удар. Брайану было больно осознавать себя причиной смерти живого растения, но тут он был бессилен.