— Пойдём, Саша, поможешь мне с кофеваркой. Ты же знаешь, я с бытовой техникой не в ладах. Помнишь, что с Маргошкиным миксером сталось?

— Всё приходится делать самому, — ворчал Волков, вылезая из-за пульта. По правде говоря, всё равно сидеть надоело, но и смолчать тоже… Что, в самом деле, Джеф опять, как дитя малое? Небось, затеял что-то — вон в глаза не смотрит. С него станется нитку где-нибудь по дороге натянуть. Капитан «Улисса» стал смотреть под ноги. В лифте Морган переминался с ноги на ногу, когда доехали — отказался выходить первым. «Точно нитку натянул. Или подложил что-нибудь, подлец. Нашёл время», — вознегодовал капитан и повернул голову, чтобы спросить этого остроумца прямо, но… «Что это с ним?» — удивился Саша, увидев глаза друга.

— Ты слышишь? — спросил Морган и — дёрг! дёрг! — за рукав.

«Брынь, брынь, трень» — несколько колокольчиков сразу, — «А-у-у!..» — издали прозвучало тоскливо, шепнуло эхом: «у-у!..» — и стихло в полумраке под округлым высоким куполом. Если б не выражение лица Джеффри, Саша наверняка решил бы, что странные звуки обязаны возникновением именно ему, но всем известно, что Морган притворяться не умет. Просто не сможет изобразить такое смятение, если сам всё это устроил. А он вдобавок ещё и заикается.

— Са-саша… Это призрак?

«Какой призрак?» — Волков пошёл по лестнице вверх. Бабл. Люк открыт, полоска света на трапе. «Трень, трень!» — из люка и слышен голос:

Волков пошёл быстрее из холодного полумрака корабельного трюма туда, где свет и:

Саша остановился на пороге гостиной, освещённой ярко, где в буйстве золотого света гитарный перебор и:

Лаковый жёлтый бок, длинная чёрная шея, передавленная белой рукой. «К неизвестности впереди? Это же Киплинг! — вспомнил поражённый капитан, разглядывая склонённое над гитарным обнажённым черношеим телом задумчивое лицо. С трудом заставил себя узнать: локоны чёрные короткие, ресницы опущены, пальцы по струнам, струнам:

Не призрак — Маргошка. Гневается: «Уходи, цыган, уходи!» На диване гостиной с дарёной гитарой в руках празднует день рождения, на оторопевших дарителей внимания не обращая. Рядом с нею (Волков почувствовал, что не может дышать) Ирочка, передавшая дар. Поджала ноги в кресле, слушает, как:

И как слушает! Лицо её (Волков вздохнул судорожно) мокро от слёз, потому что поётся:

Это невозможно слушать без слёз, ведь где-то в стылых морях действительно случаются айсберги и метёт буря океанскую пыль, и, хоть и не видела Ирочка никогда сиянья полярных огней, но в глазах её цыганских дрожит отсвет той же песенной бесприютной тоски.

— Иришка, — только и смог выговорить покорённый силой впечатления капитан. «Стоп!» — сказали тонкие пальцы чутким струнам, в гитарной душе отозвалось хрипловатое эхо и стало тихо. Но Волков вернулся к действительности не сразу — только после того, как Морган, мыкавшийся где-то за левым плечом, выдавил из себя запоздалое оправдание:

— Я же всё здесь проверил!.. Я смотрел в шкафу!..

— Здесь четыре выхода, Джеф, — с восхитительным превосходством пояснила Марго Леннинг, прижимая струны так, будто боялась, что драгоценный её подарок по собственному почину закончит:

Марго Лэннинг считала, что напоминать мужчине о его долгах — бесперспективно, по меньшей мере.

— Понимаешь, Джеф? — ядовито прошипел капитан «Улисса», обо всём вспомнивший. — Четыре выхода тут. Северный, южный, западный и…