– И что помешает вам все равно прикончить меня в любой момент?

– А это уже будет зависеть только от тебя. Если тебя вдруг поймают - ты умрешь раньше, чем сможешь что-либо рассказать. Но если с твоей стороны не будет попыток связаться с Властями без нашего на то приказа, твоя сестра останется жить. Она даже и не узнает, что ты на самом деле не умер, - хохотнул он.
– Хотя, после подписи разрешения на эвтаназию, думаю, ей лучше и не знать, что ты остался жив, верно? Одно дело верить, что ты сделала доброе дело, избавив брата от мучений - совсем другое, смотреть ему после этого в глаза.

Что ж, в этом, надо признать, он прав. Пусть Стелла считает меня мертвым. Так для нее будет лучше. По крайней мере, сможет прожить свободную и долгую жизнь.

– Я хочу увидеть свое тело.

– Нет ничего проще. Система, подключить зрение.

Белый свет приобрел очертания медицинской лаборатории. Надо мной завис какой-то аппарат, чьи многочисленные трубки присосались к телу, несколько электродов тянулись к груди и вискам.

– Всего лишь анализаторы, не беспокойся, - Мартин стоял рядом со мной.

Темные волосы, смуглое лицо. По нему нельзя было сказать, что этот человек - олицетворенное зло, скорее, встреть такого, на ум приходят мирные и вполне адекватные эпитеты.

Простой костюм, белая рубашка со стоячим воротником, черный галстук. Выглаженные брюки с аккуратными стрелками, ухоженные ногти, золотые часы на левом запястье. Ни дать, ни взять - обычный человек, заботящийся о внешнем виде.

Невольно скосил глаза на себя. И замер, разглядывая безжизненно лежащие обрубки. Грубые шрамы, торчащие нитки - меня словно зашивал мясник, а не профессиональный врач. Хотя, думаю, там было не так уж и много времени, чтобы делать все аккуратно, мне жизнь пытались спасти, а не кружок вышивания устраивать.

Подавив ком в горле, попробовал пошевелить укороченными конечностями. В голове не укладывалось, что теперь я - такой. Словно все было продолжением игры с заниженным восприятием.

Это не мое тело, подумал я, стараясь не впускать упорно повторяющуюся мысль об инвалидности. Это не я, это просто какой-то кусок мяса.

К сожалению, шрамы на бедрах, доставшиеся еще с детства, убеждали в обратном. В шестнадцать я, как и большинство подростков, выражал свой протест против общества, выступая на одной из многочисленных площадей против беспредела Властей.

Как сейчас помню короткий полет с каменного парапета на кованный забор. Повезло, не пропорол бедренную артерию, иначе это было бы последний, что сделал в своей жизни.

– Зачем пришивать мне руки, если вы можете создать мне новое тело?
– спросил сиплым голосом, едва разлепив губы.

– Доверие, Рик, доверие, - многозначительно улыбнулся Мартин.
– Биомеханические протезы относительно дешевы. Сам понимаешь, давать тебе тело сразу - слишком расточительно. Мы еще не до конца будем уверены в твоей преданности.

– А как убедитесь?
– уточнил я, опуская голову на подушку - шея очень быстро устала, по всему телу прошла слабая судорога, начался жар.
– Мне становится хуже?

– Мои, как ты выразился, сотрудники, не зря назвали тебя мясом, Рик. Ты в действительности умираешь, - с сочувствием протянул он.

Я усмехнулся, пока тело не начала бить дрожь. По телу заструился ледяной пот. Что-то явно пошло не так. Не похоже это на последствия приближающейся смерти.

– Тогда и руки мне не помогут. К чему эта пляска, Мартин? Чего ты хочешь? Зачем тебе мое согласие?
– говорить становилось все сложнее, зубы лязгали, меня знобило.

Мартин поджал губы и сел в кресло, стоящее рядом. С печалью взглянув на меня, опустил пальцы на обрубок руки и взглянул в глаза.

– Я хочу, чтобы ты осознал всю прелесть своего положения, Рик, - он взмахнул левой рукой, поворачивая циферблат часов к себе.
– У тебя осталось примерно минут десять, Ричард. Если не согласишься - потом уже будет слишком поздно.

– Что мешает просто спасти меня и выставить счет?

– О, не расстраивай меня, - с театральным разочарованием покачивая головой, почти пропел он.
– Оказанная услуга ничего не стоит, ты знаешь это не лучше меня, верно? Как было с Кристиной, кажется, так ее звали?

Сволочь, а об этом-то он как узнал? Ни я, ни тем более, Кристина никогда не рассказывали никому, что произошло той ночью.

Воспоминания нахлынули, затмевая происходящее.

Попав в больницу, я познакомился с ней. Молодая, ей всего девятнадцать, но ее жизнь была кончена. Девушка умирала на больничной койке, и никто не мог ей помочь.

Почти месяц я все время был рядом, помогая перебороть болезнь, от которой уже было лекарство. Но на него у девушки не оставалось денег.

– Рик, помоги мне, хорошо?
– просила она потрескавшимися, до крови искусанными губами.
– Я придумала одну забаву, но мне нужна твоя помощь.