– Ки'конка!
– этот громкий окрик привел ее в себя и заставил обернуться. Второй сайрийец стоял позади нее, угрожая перерезать горло росю.
– Брось кинжал! Или я убью его!

Эшора безразлично пожала плечами и недобро усмехнулась:

– Мне все равно, как он умрет, - девушка убрала кинжал от поверженного врага, аккуратно взяв его покрытой ядом ладонью за лезвие и чувствуя, как "жало" подобно губке впитывает отраву.

От такого ответа сайрийец опешил, до конца осознав его смысл.

– Тогда к чему все это было?
– сайрийец опустил меч, однако рося из рук не выпустил.

– Вы вмешались в мое дело без предупреждения! Так внезапно!
– Эшора говорила в полголоса... тихо... почти гипнотически. Девушка подошла к ним так близко, что слышала надрывное дыхание рося.
– Мне почти жаль, что так вышло, - произнесла она, глядя Хранителю прямо в глаза, - Почти...

Не отрывая взгляда от рося, Эшора взмахнула кинжалом. Сайрийец недоуменно крякнул и свалился на пол, превращаясь в студенистую жижу. За спиной послышался шум, затем грохот и звон бьющегося стекла. Девушка метнулась было ко второму сайрийцу, но тот, выдернув из плеча прут, выбросился из окна, и, трансформировавшись в птицу, скрылся из вида.

В палате стало тихо. Ки'конка осмотрелась: все, что могло быть разбито и сломано, было разбито и сломано. Только сейчас она поняла, что по идее еще минуту назад здесь стоял невообразимый грохот. Как могло случиться, что никто этого не услышал и не поднял тревогу? Девушка подняла с пола какую-то тряпку и тщательно вытерла свой кинжал.

– Я должен был догадаться, - Хранитель неуверенным движением дотронулся до разбитого лица.
– Не зря ты мне показалась знакомой... ведьмачка...

– С кем не бывает, - спокойно произнесла ки'конка, мягкой походкой приближаясь к нему.

– Что ж... ты честно заработала право убить меня, - рось даже не пытался подняться или защищаться.

Эшора склонилась над ним, судорожно сжимая "жало" и пытаясь понять, что же ей делать дальше. Она не спешила. Внутри ее росла абсолютная уверенность, что он не закричит, призывая на помощь... Она искала ответ на свой вопрос... Но в глазах глубокого бирюзового цвета не было ни ненависти, ни злобы, только усталость и апатия.

– Не стоит, пожалуй, язвить. Ты не в том положении.

Солнце стояло высоко. Там, где несколько минут назад была полутень, теперь все изнывало от жары. С озера временами дул прохладный ветер, но после него становилось еще хуже. Было бы неплохо задернуть шторы, но их не было.

Эшора уверенным движением разорвала рубаху на его плече, разрезала бинты и прикоснулась к ране. Рана была странная. Не то чтобы гнойная и необработанная, как показалось ей в первый момент, наоборот было видно, сколько усилий приложили местные лекари... Вот только от того ли они его лечили... Рана плохо пахла и гнила, не желая заживать. Со всей осторожностью осмотрев ранение, Эшора задумчиво хмыкнула. Что-то с ней было определенно не так. Подхватив обессиленного Хранителя, она помогла добраться ему до кровати.

– Зачем?

Эшора промолчала. Если б она сама знала... Рука сама потянулась к его лицу, пальцы осторожно и ласково убрали с глаз мокрую от пота и крови прядь. Нет, вины за нанесенное увечье она не ощущала. То был бой. А теперь... Девушка утерла лицо рося мокрым полотенцем. Если б она знала, что теперь...

– Как зовут тебя?
– тихо спросил Хранитель, и Эшора вдруг услышала в его голосе приятный мягкий акцент, которого раньше не замечала.

– Эшора, - девушка стряхнула с пледа, что некогда укрывал рося, осколки битого стекла и, сложив вчетверо, подоткнула его ему под голову.

– Сильное имя, - рось прикрыл на мгновенье глаза, справляясь с новым приступом.

– Мне не нравится твоя рана. Первая...

Они замолчали, не зная, о чем говорить. Но отчего-то Эшора была не в силах просто встать и уйти.

– Мне тоже, - выдавил из себя Хранитель и тут же зашелся кашлем.

С затаенной радостью Эшора отметила, что кровь перестала идти ртом. Однако радость испарилась, стоило росю обмякнуть. Ей хотелось плакать, хотелось обнять его, прижать к себе, как родного, поцеловать его полные невыносимой боли глаза.

Повинуясь внезапному порыву, Эшора вытряхнула себе на ладонь содержимое второго флакона и прижала ее к ране.

И мир вспыхнул миллиардами сверкающих искр, но черная бездонная пустота поглотила все. Эшора словно зависла в ней. Одинокая. Ни земли, ни воздуха. Лишь всепоглощающая бездна, из глубины которой с нарастающей скоростью неслось сияющее пятно. Оно пухло и увеличивалось в размерах... И вот уже Эшора стояла на широкой, залитой солнцем поляне. Летний полуденный ветерок весело играл в листве. Воспоминания... Ее?.. Нет, не ее... Нет - ее!