Нед снова вернулся глазами к письму, изучая его на предмет всякого намёка на грусть или едва уловимого крика о помощи. Оно было написано в своей обычной манере, беззаботно и пренебрежительно, редко показывая что-то, кроме беспримесного довольства. Хотя Нед знал её лучше; статус королевы — не то, что ей легко даётся и не то, что она хотела бы принять. Она была слишком честна для двора, слишком горда, чтобы отыгрывать свою роль, и предпочитала ездить верхом на неосёдланных лошадях, нежели в уложенной подушками повозке.

Рейгар не будет причинять ей вреда, пытался убедить себя Нед, откладывая письмо. Он умён. Он должен понимать, что Ланнистеры… Нед покачал головой; сама мысль эта причиняла ему беспокойство.

Он вдруг обнаружил, что идёт, пошатываясь от растерянности, и подошёл к двери детской Робба. Нед часто оказывался здесь, когда бывал свободен от дел, и играл с маленьким сыном, пока другие задачи не потребуют его внимания. Отворив дверь, Нед обнаружил Робба на коленях у Кейтилин, прижавшегося ухом к её большому животу.

— Когда ты выйдешь? — мило спросил он, заметно напрягаясь, чтобы услышать от малыша ответ.

Кейтилин, позабавленная, рассмеялась своим мелодичным смехом.

— Она ещё не может тебе ответить, Робб.

Она, заметил Нед. Кейтилин действительно думает, что это дочь. Как бы там ни было, это заставило его улыбнуться.

Кейтилин подняла глаза на Неда в дверях, только сейчас заметив его.

— О, Нед, — на выдохе сказала она, улыбнувшись ему. — Робб такой же нетерпеливый, как и мы.

Робб заметил его, и его голубые глаза Талли осветились узнаванием. Он оттолкнулся от колен матери и побежал к Неду, протягивая свои извивающиеся пальчики. Нед зачерпнул его в свои объятия, и Робб крепко обнял его. Кейтилин довольно смотрела на них; тёплая улыбка смягчила её черты. Возможно, не в силах противиться, Нед подошёл к ней и, наклонившись, поцеловал.

— Всё в порядке? — спросил он с улыбкой.

— Да, я уверена, что да, — призналась она. — Я только хотела немного увидеть Робба. А ещё ребёнок начал пинаться, и мне нужно было место присесть.

Нед, позабавленный, издал смешок. Письмо в камзоле вспомнилось ему, и он посерьёзнел. Он достал его и протянул Кейтилин.

— У тебя сердце женщины, Кет, — сказал он ей. — Может, ты сможешь прочитать её слова лучше, чем я.

— Оно от твоей сестры, — уверенно сказала она, как только опустила взгляд на бумагу. Он ждал, когда она читала, щекоча Робба, который затем прервал его, покрывая беспорядочными, мокрыми поцелуями. Потом он сделался беспокойным, как обыкновенно делаются дети, и вывернулся из его рук, забравшись обратно на колени к матери и обняв её круглый живот. Кейтилин снова заговорила:

— Почему, они всегда цветут, — заявила она вдруг.

Нед нахмурил брови.

— Что? — Он не мог вспомнить в письме ничего подобного.

— Смотри, под печатью, — объяснила она, показывая ему красное пятно на месте отслоившегося воска. — Мы с моей сестрой часто скрываем так послания. — Мелким почерком там было написано: «Цветут ли розы? Убедись, что они в мягкой земле и рядом нет никого, кто мог бы истоптать их. Только тогда они смогут цвести.»

— Конечно, они цветут, — ответил Нед как во сне. Тут письмо упало на пол, и Кейтилин прижала руку к животу.

— Уф, — выдохнула она и издала нервный смешок. — Нед…

— О, боги, — выругался он. — Мейстер… Я… Я приведу Лювина. Робб, сходи приведи… нет, я сам, я, э, это моя работа, я… — У него пересохло во рту, и он был не в силах произнести ни единого слова.

— Поспеши, любовь моя.

— Верно! Конечно.

Лорд Эддард Старк был воином и стратегом, благородным мужем и проигравшим, но это всё не имело значения, когда в его семье случалось такое.

========== Рейгар II ==========

— Это место стало кишеть дорнийцами, — сморщил нос Джон.

Рейгар оглядел пустую комнату совета в поисках предполагаемых дорнийцев.

— Они здесь по моему приглашению, Джон, — хладнокровно осадил он.

— Ба! — воскликнул Джон, скрестив руки. — Всё, что они делают — наблюдают за тобой, будто ты являешься причиной всех проблем в мире.

— Некоторые из них.

— Ты слишком милосердный король, Рейгар. За это они тебя убьют, — невозмутимо бросил десница. Джон был не из тех, что прикрывали слова сладкой патокой, предпочитая говорить страшную правду, нежели смягчать её.