Хоть все её письма и несли на себе королевскую печать — круглое алое пятно воска с изображением трёхглавого дракона Дома её мужа — она всегда подписывала письма — «Дорогой Нед», — витиеватым, искусным почерком, который затем превращался в торопливые штрихи, к которым он уже вполне привык.

Мейстер всё ещё стоял рядом, когда Нед просунул палец под печать, чтобы вскрыть её.

Дорогой Нед, писалось там. Как ты, милый брат? А как дражайшая Кейтилин, Робб и твой малыш? Извиняюсь, что не писала так долго. Боюсь, что в последнее время я стала слишком занята. Всякий раз, когда я хочу сесть и написать тебе письмо, кажется, что Рейгар стоит прямо за моей спиной и говорит мне прекратить… Затем она перечислила свои обязанности, складывающиеся в довольно загруженный график, пожелала ему всего наилучшего и закончила письмо с «Твоя любящая сестра, Лиа». В содержании письма не было ничего необычного, но что-то заставило его нахмуриться. Это была тягость, понял он, тягость чувств, которых она не хотела поверять… Боль? Печаль?

Он не знал. Лианна всегда находила способы скрыть то, чего она не хотела бы, чтобы видели другие.

Он вспомнил её на ступенях Красного Замка; она стояла с высоко поднятой головой, со своей рукой в руке Рейгара, глядя сильно, бесстрашно и отважно, в то время как толпа приветствовала победу её возлюбленного и проклинала её имя. Всего несколько часов спустя она будет рыдать в объятиях Неда так, что едва могла дышать. «Мне жаль», плакала она беспощадно, прижимаясь к нему, будто боясь, что он исчезнет. «Мне жаль. Мне жаль. Мне жаль. Я такая глупая, такая…» В её рыданиях он слышал их имена или части имён: Брандон, Роберт, отец, Бенджен, его собственное; она извинялась и плакала, плакала, плакала.

— Ты хочешь выходить за него замуж? — спросил он её, когда дикие рыдания сменились кроткими всхлипами. — За Рейгара, ты…

Она посмотрела на него покрасневшими глазами, словно потрясённая от того, что услышала такой вопрос. Она ответила не сразу; её губы задрожали и раскрылись, словно решившись что-то сказать, затем снова закрылись.

— Он — отец Джона, — сказала она несколько минут спустя. Затем плоским, пустым голосом добавила: — Я люблю его. — Она не ответила на его вопрос, по-прежнему скрывая себя настоящую.

Позже, когда её слёзы высохли, она спросила:

— Ты простишь меня?

И Нед, не в силах таиться, ответил:

— Да.

— Что-то случилось в столице, Лювин? — осторожно спросил Нед, глазами всё ещё оставаясь на бумаге.

— Королева взяла на себя многие общественные обязанности, — каменным тоном ответил тот. — И, как я слышал, Ланнистеры тоже.

При упоминании о них Нед навострил уши. Не было такого Дома, который он презирал бы больше, чем Ланнистеров; в конце концов, они их предали: его, Роберта, Хостера и Джона. Когда они вчетвером выигрывали, отвоёвывали, сражались, лорд Тайвин вкладывал деньги в их достижения. Он не послал в бой ни одного человека; только сундуки с монетами, которые Неду виделись подтверждением этакого безмолвного союза. Они даже встречались по какому-то поводу с послами лорда Тайвина, но никогда — с ним самим; только через людей, окутанных плащами и интригами, торговавшихся и гарантирующих власть своего лорда после войны. Во время одной из таких встреч они предложили Роберту руку Серсеи, полагая, что Лианна мертва.

— Ублюдки! — закричал на них Роберт, вскакивая на ноги и хлопая по столу ладонями. — Ублюдки, вы все, и ваш лорд тоже! Я не возьму никого другого, кроме Лианны, никого другого, ни…

Нед вывел своего друга прочь, пока он всё не испортил, и оставил его с Джоном.

— Я никогда не сделаю этого, — кипел Роберт, сжав свои большие руки в угрожающие кулаки. — Никогда не соглашусь с этим, пока есть хоть один шанс, что твоя сестра жива. Клянусь Старыми богами и Новыми, что спасу её, и она станет моей.

Союз не пострадал от его порыва, и лорд Тайвин даже послал свои извинения и ещё один сундук с золотом. Но такие любезные деяния кончились, когда Роберт пал на Трезубце, и лорд, что помогал им, поспособствовал этому.

— Ланнистеры сохраняют только одну верность — своим амбициям, — говорил ему ночью Джон после того, как люди лорда Тайвина атаковали их лагерь через две недели после смерти Роберта. Без предупреждения его армия набросилась внезапно, словно буря, и, когда они опомнились, ушла, оставив многие разрушения. — Рано или поздно они бы нас предали, — угрюмо сказал он. — Я только молился, чтобы это было поздно.

Теперь, казалось, их амбиции пошли в ход снова.

— Какого рода обязательства? — спросил Нед у Лювина. Ему стало любопытно.

— Как я уже говорил, леди Серсея проделывает большую благотворительную работу, и она пользуется при дворе популярностью. Лорд Тайвин, как Вы знаете, заседает в Малом совете короля и имеет достаточно золота, чтобы купить союзников. А сир Джейме… — приостановился Лювин, дав Неду мгновение подготовиться. — Он — личный страж Вашей сестры.

— По приказу Рейгара? — спросил Нед, подняв брови. — Неужели он действительно столь много доверяет Ланнистерам? — Нед был удивлён этим. Не питая большой любви к своему королю, он знал, что тот заботится о Лианне, и это давало возможность оставить в покое свой разум в отношении благополучия сестры.

— Я не знаю, милорд. На самом деле это может ничего не значить. — Ничего? Нет уж; на всё, что делают Ланнистеры, есть причины, и всегда это было для того, чтобы подсобить себе. — Тем не менее, я счёл нужным это отметить, зная прошлое между вашими Домами.

Нед кивнул; его мысли всё ещё не устаканились.

— Спасибо, Лювин. Вы хорошо сделали, что сказали мне.

— Конечно, милорд, — ответил мейстер с поклоном, всколыхнувшим его длинные рукава, и ушёл прочь, чтобы заняться каким-то другим вопросом.