Происходящее начинало видеться девушке, по меньшей мере, необычным, ибо не в привычке Болтона было отказываться от еды и запираться у себя в покоях. Такие перемены наводили на не особо приятные мысли, и леди Санса вновь обратила свое внимание на все еще дожидавшуюся от нее распоряжений или вопросов женщину и уточнила:

— Вы сейчас из его покоев идете? Он там один? — с непонятным волнением в голосе проговорила дочь Старка и обеспокоенно посмотрела на служанку, что, не смущаясь распросов госпожи, довольно спокойно ответила:

— Да, миледи, один. Ваш муж еще спал, когда я к нему зашла.

— Понятно, — коротко произнесла Хранительница Севера и добавила: — Можете идти.

Пожилая женщина кивнула головой, откланиваясь, и покинула покои, оставив задумчивую госпожу в одиночестве. Волчица же, погруженная в свои мысли, неосознанно с силой сжала в руках книгу и все никак не могла определиться, следовало идти к Болтону или нет. Впервые она слышала, чтобы бастард все еще спал в столь поздний час да к тому же решил не выходить на завтрак. Да чтобы он самолично отказался от еды, в лесу должен был сдохнуть не один волк. И этому могло быть только два объяснения: Рамси либо просто-напросто не хотелось сейчас видеться с женой, либо он провел целую ночь с одной из служанок, к которым она отослала его вчера промеж слов, и теперь отсыпался после бурно проведенной ночи. Может, и то, и другое одновременно, чего же Болтону, не собиравшемуся отказываться на время от плотских утех, прятаться по углам, когда Санса и так знала о его изменах и ничего ему сделать за это не могла? Единственное, что осталось у Хранительницы Севера, — возможность выговорить все, что думала, в лицо Болтонскому бастарду, ведь расправиться с ним иным образом не могла.

Конечно, Санса могла прикрикнуть, оскорбить или обругать мужа, однако на этом ее возможности воздействовать на него иссякали. И Рамси, судя по всему прекрасно знающий об имеющемся у него преимуществе, преспокойно позволял себе спать со служанками, а теперь, чтобы жена не докучала, решил ее просто избегать. Несомненно, Волчица могла и даже подумывала над тем, чтобы начать угрожать Болтону своей беременностью, раз ее искренность и отчитывания на него не действовали. Однако же на самом деле ребенку навредить бы не посмела, скорее наоборот, она сейчас старалась любым образом взять мужа под контроль и уберечь будущую дочь… или сына от бесчестия и безжалостности отца, не говоря уже о своих чувствах, которыми он попирал с завидным постоянством. И обиднее всего было осознавать, что бастарда мало волновало ее благополучие, и, кроме ничего не значащих вопросов о том, хорошо ли она себя чувствует, более никакого интереса к беременности он не проявлял, словно выполнил свою часть работы и на этом умыл руки, позабыв о понесшей жене. Хранительницу Севера совсем бы не удивило, если бы Рамси вспомнил о ее существовании только после рождения наследника, и то только потому, что ему снова можно будет трахать свою жену.

Поэтому Волчица и оказалась перед выбором: вновь пойти к Болтону с серьезным разговором или проигнорировать его новую выходку. Хотелось отдать предпочтение первому варианту, однако то, как закончился их вчерашний разговор, немного испугало девушку и внушило некую неуверенность в своих действиях. То, как отвечал ей бастард, как смотрел сквозь нее ничего не видящим взглядом, нагоняло на Старк страх и беспокойство. Насколько хорошо Болтон мог контролировать себя в тот миг и не мог ли сорваться и навредить ей? Девушка надеялась, что нет, но желанием испытывать судьбу и ругаться с мужем на следующее же утро не горела. Лучше было немного выждать, пристально понаблюдать за поведением Болтонского бастарда и, может быть, попытаться застать его в постели с какой-нибудь девушкой, чтобы не выглядеть голословной в своих обвинениях.

В покоях догорала последняя свеча, и лицо Болтона, повернувшего к Старк взъерошенную голову, было наполовину скрыто падающей тенью. Бастард, разбуженный неожиданным появлением девушки в своей спальне, лежал в постели на животе и, приподнявшись на локтях и прищурив глаза, сонно глядел на нее. Он быстро заморгал глазами, а затем, растянув губы в хищной полуулыбке, произнес, растягивая слова:

— Моя любимая жена, — он медленно моргнул, а потом, пару раз быстро мигнув и сбрасывая с себя сон, продолжил: — Пришла убить меня или поцеловать перед сном?

Ничего не говоря и пропуская мимо ушей ребячество бастарда, девушка направилась к постели мужа и, подходя к нему, бесстрастно произнесла:

— Я пришла поговорить.

Волчица подошла вплотную к кровати и, смотря вниз на лежащего и сонно взирающего на нее Болтона, продолжила, сразу переходя к делу:

— Где ты пропадал весь день? На завтрак ты не явился, днем на глаза мне не попадался, а вечером ушел к себе сразу после ужина.

— Я был занят, — безэмоционально и коротко произнес бастард, всем своим видом как бы демонстрируя Волчице, что поговорить об этом они могли бы и завтра утром, а не посреди ночи.

Однако дочь Старка была настроена на серьезный разговор и отставать от Болтона и переносить беседу на другое время не собиралась. Ведь чем больше времени она даст бастарду для раздумий, тем лучше он подготовится к их противостоянию, выдумав очередную ложь или оправдание. Не просто так девушка явилась к мужу именно сейчас, и неспроста требовала ответов на свои вопросы, а надеясь застать его врасплох и вывести на чистую воду или, по крайней мере, дождаться от него ошибки и подловить на явной лжи. Более того, ей хотелось проверить, не застанет ли она еще кого в покоях мужа и сегодня, к своему облегчению, рядом с Рамси никого не обнаружила.

— Со слов служанки, ты проспал до самого полудня, а вечером я не нашла тебя ни в твоих покоях, ни в кабинете, ни в Чертоге. Во дворе тебя тоже никто не видел. Чем ты все это время занимался?

Договорившая Хранительница Севера грозно посмотрела на мужа и всем видом требовала от него ответа на вопрос, собираясь добиться от него правды и либо развеять, либо подтвердить свои подозрения о том, как же он провел сегодняшний день. Болтон же, что сначала отвернул от нее голову и с недовольством посмотрел пронзительным взором в разные стороны, снова обернулся к стоящей над ним Волчице и неохотно произнес: