– Вы говорите разумные вещи, - кивнул головой Кесс.
– Ну а если кто-нибудь узнает старые имена?

– Бросьте, - раструб капюшона затрясся в беззвучном смехе.
– Кто сейчас это может узнать? А главное - откуда? После запрета и разрушения информационных сетей это невозможно.

– А почему их нужно было запрещать и тем более разрушать?

– Да как же? Такое обязательно нужно было запретить и разрушить. Ведь до кризиса и войны все человечество было буквально превращено в скопление лишенных индивидуальности идиотов. Их настоящим, одним на всех, мозгом на момент начала кризиса и была та самая сеть. Причем, этот общий мозг постоянно промывался и продувался разрушительными абстрактными мыслями, которые брались неизвестно откуда и исчезали неизвестно куда. Сейчас можно сказать, что все люди тогда были самыми настоящими дронами, которые под воздействием ежесекундной промывки и продувки дергались на невидимых ниточках радиоволн и принимали это подергивание за настоящую жизнь. Это же ужас, правда? Сегодня мы не можем даже понять, каким именно богам поклонялись эти дроны. Кошмар, да? А ведь так было на самом деле.

– Поэтому были запрещены портативные устройства связи?

– Да, поэтому. Как военный человек, вы должны понимать, что для ведения боевых действий вполне достаточно тяжелых армейских радиостанций. Правда, в самом начале, некоторые дроны пытались ходить с тяжелыми ранцевыми станциями, при помощи которых они хотели связаться со своим старым мозгом, но сети уже не было и все это быстро сошло на нет. Поймите, виды и типы радиостанций не имеют особого значения, все дело в сетях, которые были созданы какими-то хитрыми древними демонами исключительно для уловления, промывки и продувки мозгов злосчастных дронов.

– Маммонэ не нравятся подобные сети?

– А что в них хорошего?
– капюшон снова начал вибрировать от беззвучного смеха.
– Что хорошего в радиоволнах, которые решают за дронов - куда им ходить, что одевать, что есть, что пить, о чем думать, как и на что тратить килокалории, кого или что любить, как и когда умирать? Это могут решать только Маммонэ, Афродизи и Марз, которые живут в каждом сердце, и которым не нужны никакие радиоволны, и уж тем более им не нужно поклонение каких-то дронов. В сущности, к кризису и войне привели именно все эти сети и волны. Их обязательно следовало разрушить. Обязательно.

– Я думаю, что не все так однозначно.

– Почему?

– Вряд ли те дроны были хуже ныне живущих. К тому же ими было легче управлять. Это хорошо в военном смысле.

– А стрелять по живым людям ядерными зарядами, это хорошо?

– Нет, это плохо.

– Правильно, потому, что все они - дети Маммонэ, Афродизи и Марза. Пусть и блудные, но все-таки дети. А первые ракеты запустили именно дроны с уловленными, промытыми и продутыми мозгами. Причем, до сих пор неизвестно кем были уловлены, промыты и продуты мозги этих дронов. Так нельзя. В мире должен быть хоть какой-то порядок. Беспорядочные миры попросту нежизнеспособны.

– И самое главное - титановые поставки должны продолжаться в любом случае, - тихо сказал Кесс.

– Что?
– капюшон резко дернулся вверх и застыл, вибрируя от напряжения.
– Что вы сейчас сказали?

– Ничего, - сказал Кесс.
– Это я так.

– Вы удовлетворены полученными знаниями?

– В общем и целом - да.

– Тогда перейдем к напутствиям. Какое напутствие вы хотели бы получить?

– Я хотел бы получить такое напутствие, - Кесс на секунду замешкался, а потом выпрямился, одернул мундир и закончил уже другим, громким и решительным голосом, - которое позволило мы мне пережить эту дурацкую войну.

– Это невозможно, - служка пожал худыми плечами.
– При всем желании Маммонэ, Афродизи и Марз не смогут дать вам такое напутствие.

– Но почему?

– Потому, что выжить на этой дурацкой войне невозможно.

– Да почему же?
– воскликнул Кесс.

– Потому, что эта война будет длиться вечно. И знаете - почему?

– Нет, не знаю.

Служка привстал на цыпочках, быстро поднес свою крошечную, похожую на сморщенную птичью лапку, руку и упер длинный и острый ноготь указательного пальца в лоб Кесса. Все это произошло настолько быстро и неожиданно, что сержант даже не откачнулся, он так и стоял теперь с упертым в лоб пальцем.

– Потому, что эта война идет вот здесь, - продолжил служка сильно надавливая острым ногтем на лоб Кесса.
– И только здесь она может закончиться. Вот где находится настоящее поле боя, а то, что происходит снаружи является лишь его отражением. Причем довольно бледным отражением.

– Если дело только в этом, то я могу закончить эту войну прямо сейчас, - хрипло сказал Кесс.

– Вы в этом уверены?

– Абсолютно.

– Хорошо если так. А другие? Они смогут закончить эту войну вместе с вами? Ведь для завершения любой войны нужно, чтобы она закончилась сразу на всех полях сражений, не так ли?

– Да, - из-за упертого в лоб ногтя, давление которого все усиливалось, Кесс боялся пошелохнуться и стоял словно бы окаменев.

– А теперь скажите - смогут квадратные генералы закончить свои войны вместе с вами? Смогут ли они очистить свои поля сражений?

– Нет, эти точно не смогут.

– А фронтовики смогут ее закончить?
– ноготь уперся в лоб Кесса с такой силой, что под ним выступила кровь.

Сержант сразу вспомнил улыбающееся лицо Красавчика Пью с черной шелковой повязкой на глазах. Потом он вспомнил их последний разговор на фронтовой автобусной станции и сразу, почти не раздумывая, сказал: