– Пока, нет, – ответил клоун, опуская меня на кровать. – Пока, это очень удобно – путешествовать с гастролирующим цирком, по всей стране. Если я всех убью, нам придётся передвигаться своим ходом.

– Но, тогда зачем… зачем ты заставил меня сказать это?! – в шоке уставилась я на него.

– Зачем? Да просто так! – оскалился в клыкастой усмешке клоун. – Было интересно, как долго ты продержишься, моя дорогая!

«А продержалась я, совсем, недолго, – с тоской подумала я. – Всего час… всего час мне понадобился, чтобы я, добровольно, согласилась отдать самых дорогих мне людей в руки чудовища! Какая же я жалкая!».

Я прислушалась к тому, что творилось снаружи. Как выяснилось, цирковые фургоны (в том числе, и мой) уже ехали по дороге, прицепленный к машинам. Ехали, чтобы через три дня оказаться в моём родном городе. Хотела ли я теперь там оказаться? У меня не было ответа на этот вопрос.

Больше, в тот день, Джек меня не трогал. Прошло немногим больше трёх часов и следов на теле, вообще, не осталось. Я выкинула изорванную окровавленную одежду, умылась, поела… После всего произошедшего было несколько странно заниматься обыденными делами. Как будто я делала что-то, что мне совсем не подходит. «А что мне теперь подходит-то? – горько усмехнулась я. – Быть игрушкой Смеющегося Джека и убивать людей?».

Я надеялась, что цирк, всё-таки, остановиться на ночь в каком-нибудь безлюдном месте, но… мои надежды не оправдались. Цирк остановился в маленьком городке. А это означало, что Джек заставит меня убивать сегодня ночью. Помню, что Джек говорил, что убивать сложно только в первый раз. Это не так. По крайней мере, в моём случае. Как и в первый раз, мне было невыносимо страшно. А стоило мне вспомнить лицо парня, убитого в прошлую ночь… Как же мне не хотелось повторения всего этого!

Когда цирк остановился на ночлег, Джек позволил мне выйти из фургона. Тем более, что меня позвали помогать с ужином.

После того, как я, можно сказать, предала всех своих близких, я не могла смотреть в глаза артистам цирка. Я избегала взглядов, избегала разговоров… Уходила подальше при любой возможности. Я чувствовала себя предательницей.

Я ушла в лес, к ближайшей речке, чтобы сполоснуть посуду. Там я впервые, за долгое время, закурила. Я выкурила, наверное, сигарет пять, когда мой взгляд упал на нож, который я, тоже, принесла сюда, вместе с другой посудой. Я взяла его в руки. «Интересно, а если я перережу себе горло? – посетила меня страшная мысль. – Эта рана, также, заживёт? А, может, нет? Может, я смогу умереть? Но, ведь, Джек говорил, что не позволит мне совершить самоубийство. А если он не успеет?». Лезвие потянулось к шее. Я уже готова была это сделать, но… не смогла. Не из-за страха. Я просто поняла, что хочу жить. Что я не хочу умирать. Может, это и есть безумие? Ведь, это, на самом деле, ненормально – цепляться за жизнь после всего того, что случилось! После того, как я, сама же, так жаждала умереть и вчера и сегодня! Меня насиловали, пытали, заставили убивать… А я хочу жить?! Это, точно, сумасшествие! Я, со злостью, отшвырнула от себя нож и вернулась в цирк.

***

Поздно ночью мы со Смеющимся Джеком вышли из фургона. Ночь была тёмной, безлунной. Я надеялась, что в такую ночь никого на улице и не окажется. Тем более, что городок, где мы остановились, был совсем маленьким, провинциальным. В таких городах даже вечером людей не так уж и много. Но… когда мне везло? Уж, явно, не в последнее время. И сегодня богиня удачи от меня отвернулась. Мы встретили девушку, идущую по парку, видимо, с какой-то вечеринки. Она шла, пошатываясь, на своих высоких каблуках. Похоже, была пьяна.

– Давай, дорогая моя, – сказал на ухо Джек. – Убей её. Это же так весело!

Я весёлого здесь ничего не видела. И убивать я не хотела. Но я, молча, взяла нож, который дал мне клоун и пошла навстречу девушке.

Так как я преградила незнакомке дорогу, она сразу меня заметила. Она посмотрела на меня и я поморщилась от отвращения. Девушка, действительно, была пьяна. Она не смогла даже, сразу, сфокусировать на мне свой взгляд! А я ненавидела пьяных людей! После жизни с матерью-алкоголичкой, у меня была стойкая аллергия на алкоголь и на тех, кто его употребляет. «Может, тебя мне будет проще убить?» – с надеждой подумала я, смотря на девушку, которую шатало даже тогда, когда она просто стояла. Я знала, что так нельзя. Нельзя ненавидеть человека только за то, что он выпил. Но, мне нужна была причина. Мне нужна была причина убить. В конце концов, если бы эта девушка не пила, она бы не возвращалась так поздно домой! Она бы не встретила ни меня, ни Джека! А это значит, что она сама виновата!

– Эй, может, ты уйдёшь с дороги? – заговорила девушка. – Мне, как бы, домой надо!

Я вышла из тени на свет фонарей. Девушка присвистнула:

– Ты, видимо, с какого-то маскарада? Клёво выглядишь! А, может, пойдём ко мне? Выпьем?

Последнее меня разозлило! Мне так мать предлагала выпить. Выпить стопку, вместо завтрака, обеда и ужина!

Я не знаю, что на меня нашло тогда. Вместо девушки, на её месте, я увидела свою мать! Это моя мать стояла передо мной сейчас! Мать, изуродовавшая моё лицо! Мать, изуродовавшая мою жизнь! Мать, которая постоянно пила! И именно в мать я всадила нож! Я ударила её ножом, в живот! А когда она упала, продолжила наносить ранения! Ещё и ещё, ещё и ещё, ещё и ещё!.. Я не слышала криков девушки, я не видела крови. Передо мной была моя мать, которая смеялась мне в лицо! Я продолжала всаживать в неё нож, а она всё хохотала, хохотала, хохотала!.. Я даже не заметила, как смех матери превратился в смех Джека, который появился рядом со мной и, с лёгкостью, отобрал у меня нож.

– Прекрасно! Прекрасно, дорогая моя! Ты отлично справилась! Правда, излишне быстро, но ничего!

Только услышав голос Джека, я пришла в себя. Я обнаружила себя в парке, у мёртвого тела. И это была, вовсе, не моя мать! Это была незнакомая мне девушка! Она лежала в луже собственной крови, а её тело было исполосовано так, что, как и вчера, опознать её было уже невозможно.

– Это… это сделала я? – шёпотом, не доверяя голосу, спросила я.

– Да, дорогая! Ты! И я очень тобой доволен! А раз я тобой доволен, мы можем идти домой!