Свежий, полный озона воздух корабля мутил еще сильнее и без того ослабевший рассудок. Пилот смотрел на Алексея из-под своей зловещей маски и видел подавленный, бессмысленный и почти безжизненный взгляд. Он и не думал, что живой человек мог так выглядеть: красная кожа с закупоренными порами была изъедена солеными потом и слезами, сморщенный, сухой лоб усыпан красными точками от лопнувших сосудов, из носа и ушей тянулись к шее тонкие кровавые дорожки. Через приоткрытые веки виднелись широкие, практически накрывшие радужку зрачки и рассеченная сетью капилляров поверхность глазных яблок под мутной пленкой слез. Алексей не отводил и не опускал взгляд, он видел, как инопланетянин наклонился над ним, и начал вкрадчиво рассматривать всеми десятью глазами. Алексей уходил, медленно и устало, держась мышцами в руках за твердую поверхность пола. Когда раздражающий писк вновь превратился в тишину, его веки, наконец, сомкнулись, руки расслабились и легли на экран, он сделал последний глубокий выдох и потерял сознание.

23 декабря 2012 года, 19 часов, 50 минут уральского времени, город Новый Звездный, Центр Управления Полетами.

– Что значит, исчез?! – Сдерживая невольный гнев, переспросил Кромешников молодого лейтенанта.

– Он взорвался – вспыхнул и пропал…, точно так же, как Венера.

Генерал замолчал и отвернулся, чтобы сдержать недоумение и злость. Он оперся фалангами на письменный стол и со скрипом стиснул зубы. На этот раз удержать это в себе ему не удалось, его крик разнесся из-за приоткрытой двери и эхом пролетел по коридору, модель “Прометея” на стальной подставке пролетела камнем мимо лейтенанта и звонко врезалась в стену, разбив стекло в рамке одного из многочисленных портретов русских академиков. Осколки разлетелись перед лицом генерала Руденко, вошедшего в кабинет. Он, не останавливаясь, прошел через всю комнату и остановился в шаге от Кромешникова, копируя его взгляд в своих глазах – мужественный, но почти беспомощный, сдержанно просящий о поддержке.

– Американская сторона винит во всем наше правительство, - произнес Руденко, его важное замечание прошло бесследно на фоне сокрушившей весь Центр управления трагедии.

– Ты думаешь, сейчас для кого-то это имеет значение? – Почти сквозь плач, тихо сказал Кромешников.

– Да, министр обороны позвонит через пять минут с важным указанием.

– Лейтенант, дайте мне знать, мы будем у центрального входа. – С этими словами генерал-полковник вышел из кабинета, профессор, выждав несколько секунд, направился за ним.

Такого в ЦУПе не было даже после исчезновения Венеры: главный зал управления превратился в погребальный храм – молчание застыло меж высоких стен, и лишь работающая в привычном режиме аппаратура нарушала тишину белым шумом динамиков. На мониторах, где некогда велась трансляция с борта “Прометей-1”, виднелись белые, абсолютно случайные точки помех. Экипажу за прошедший час послали более пятидесяти сообщений, и все они остались без ответа.

В природе все пока еще шло своим чередом, и ни скорбь, ни суета, ни паника, не выходили за стены Центра управления. Здесь все так же тихо и бодро падал снег сплошной стеной, обретая форму под резким светом уличных фонарей. Новый Год приближался со снежным скрипом через густые горные леса в маленький город Новый Звездный, и почему-то именно здесь его приближение чувствовалось сильнее всего, как пришествие чего-то сильного, грозного и неизвестного. Здесь, в центре города, не было видно звезд из-за городских огней, но профессор Руденко смотрел на небо, как обычно, зная, что они прячутся где-то на незримой высоте и смотрят на него, как на песчинку. Офицеры стояли вдвоем на тротуаре, потягивая дым сигарет и глядя в одну сторону, это был первый случай за семь лет, когда генерал Кромешников взял в руки сигарету. Снег ложился на золотые полосы погон, усыпал блестящие черные туфли, медленно кружился вокруг, понемногу успокаивая разгоряченный дух.

– Ты хотел бы знать, к чему все это? – Тихо спросил Кромешников, не отводя глаз от неба. В его глазах читался иной вопрос: “За что?”

– А разве не это мы пытались выяснить в экспедиции? – Вопросом ответил Руденко.

– Мне кажется, уже и так все ясно.

– Разве?

– В любом случае, наша участь уже предрешена, и скоро об этом узнает весь мир.

– А как же операция “Прометей-2”? Их успех будет нашим спасением. – Он с любопытством наблюдал за лицом Кромешникова, гадая про себя, какой аргумент он выдвинет против.

– Там пришельцы тоже были, ты же знаешь. Я уверен, они не дадут нам разрушить их план.

Владимир понимающе кивнул, он понимал, что против бедствия, надвигавшегося из далекого космоса, на Земле не было оружия, и все же в душе отчаянно отказывался соглашаться. Но гораздо сильнее и громче в груди его гремел протест против гибели его друзей и коллег, лучших космонавтов и ученых Земли.

– Товарищ генерал-полковник. – Лейтенант выбежал на крыльцо и остановился перед ними, протянув генералу телефонную трубку. – Министр обороны…

Кромешникову, явно, было не до этого разговора, он взял трубку и в короткой паузе прокрутил в голове некую цепочку мыслей.

– Начальник Центра управления слушает.

Руденко, прищуриваясь и выдувая дым маленькими порциями, следил за его лицом, пока он отвечал министру обороны. Кромешников почти ничего не говорил, в основном слушал. Несомненно, его сердце кричало от негодования, полный крах, уныние и боль скрывались в крепкой, как камень, груди.

Разговор закончился, лейтенант направился в ЦУП с телефонной трубкой в руке. Владимир приподнял брови, глядя на Кромешникова в ожидании ответа.

– Наше правительство, - генерал говорил медленно и задумчиво, будто повторяя про себя каждое свое слово, - сделало намек дяде Сэму, что ссориться с нами и Китаем ему не стоит…

– Думаешь, США начнут войну? – Владимир понял, что это был не конец предложения.

– Через час президент примет решение… Скорее всего, будет объявлена “военная опасность” для всех полков РВСН.

– Бог мой. – Прошептал Руденко.

На этой фразе офицеры устремили взгляд на восток, где вдалеке за новостройками возвышалась пологая заснеженная вершина. Там, за склонами гор, в широком поле скрывался командный пункт ракетного полка.