Только сегодня и только сейчас! На суд почтенной публики представляется веселый водевиль о приключениях скучающего столичного офицера в провинциальном приморском городе. Случайные неожиданности и неожиданные случайности гарантированы! А также интриги, пари, полнейшие разоблачения и, конечно, любовь! Спешите! Вам понравится!Пы. сы. Основано на реальных событиях из к/ф «Девчата»
Пятнадцатый пассаж
Аида Золотая
Пассаж первый. Князь Петр Михайлович сердится
– Не ожидал от тебя, Максим, такого сумасбродства, - пыхтел справедливым гневом Петр Михайлович.
– Офицер, потомок древнего рода! И так безрассудно себя повести. Весь Петербург говорит. Дошло и до Императора!
Молодой штабс-капитан Гешвенд посмотрел на крестного отца, чуть приподнял свой и без того высоко поднятый подбородок и уныло подумал, что старый Трубецкой, несомненно, переживет их всех, уморив сперва своим брюзжанием окружающих. А тех, кто выживет, доконает воспоминаниями о прежних временах, когда все было, согласно его разумению, лучше и благочестивее.
К тому же нещадно ныло раненое плечо, отчего не так просто было сохранять невозмутимый вид и офицерскую выправку.
– Я уже отписал батюшке, что коли нападет охота жениться, то он узнает о том незамедлительно и от меня, а не потому, что «весь Петербург» говорит.
– Где уж тебе жениться, коль у тебя одна охота - волочиться за юбками, - фыркнул Петр Михайлович.
– Я не полагаю себя пригодным для семейной жизни. К тому же Ольга Дмитриевна и сама после произошедшего едва ли согласилась бы стать моей женой, будь у нее хоть толика ума. Поскольку в последнем приходится сомневаться, пришлось полагаться на собственный.
– Ежели ты признаёшь за женщинами наличие ума, отчего же связался с той, у которой его нет?
– Ольга Дмитриевна обладает и другими достоинствами в превеликом множестве.
– Не дерзи!
– воскликнул князь и выпрямился в кресле.
– На правах твоего крестного отца, и чтобы все это не дошло до непоправимого, я ходатайствовал о твоем переводе в Белостокский полк. А полковнику Гладышеву сам отпишу. Предупрежу, чтоб присмотрел за тобой.
– Да что непоправимого может случиться, коли мы уже стрелялись с ее братцем?
– опешил Максим Максимыч.
– Милейший господин Замятин продырявил мне плечо, я устроил удачную охоту на белку. Чего же еще?
– Чего же еще...
– ворчливо протянул Трубецкой.
– Весь Петербург знает, что к Замятиной проявляет интерес сам Император.
– Коли так, Его Величество едва ли встретит препятствия с ее стороны. В числе достоинств Ольги Дмитриевны также и покладистость.
– Но тебе лучше побыть пока подальше от столицы!
Князь прихлопнул ладонями по подлокотникам кресла и, несмотря на свой почтенный возраст, легко поднялся.
– В любом случае твой перевод - дело решенное. К концу месяца ты должен быть в Севастополе.
– Уж хоть бы в Москву!
– рассердился Максим Максимыч.
– Что я стану делать в Севастополе?
– Служить! Как служили твои отец, дед и прадед, - торжественно сказал Петр Михайлович. И по его тону было понятно, что обсуждать решенное он далее не намерен.
Пассаж второй. Модистка
– На Екатерининскую, - велела девица Игнатьева, аккуратно раскладывая шелковые складки юбки на сиденье экипажа, - да не гони, словно за тобою черти несутся!
Нынче она направлялась в шляпный салон мадам Дени. Француженка обещала, что сегодня, наконец, доставят капор, заказанный Варварой Львовной еще в июле. Нескольким оборкам тончайшего кружева и широким бархатным лентам под изящным маленьким подбородком всенепременно станут завидовать прочие модницы Севастополя. Барышня улыбнулась своим мечтам и ласковому солнцу, пригревающему перламутровую кожу ее едва ли не фарфоровых щек - погоды нынче стояли самые подходящие, чтобы Варя успела порадоваться новой шляпке.
– Приехали, барышня, - прогундел извозчик и принял в огромную лапу монетку, протянутую изящной рукой в кружевной перчатке.
Не успел он, старый и неповоротливый, спрыгнуть с кОзел, как к экипажу подлетел молодой человек в мундире, подавая девице руку.
– Сударыня, - сказал он негромким грудным голосом, отчего могло показаться, что они знакомы. А вокруг них сновали люди, едва ли понимавшие, что она впервые увидела его.
Обдав наглеца ледяным взглядом, Варя кивнула кучеру и, воспользовавшись его помощью, спустилась на мостовую. С высоко поднятой головой она прошла мимо незадачливого кавалера прямо в салон мадам Дени. Гешвенд, а это был именно герой предыдущего пассажа, так и остался стоять с самым комичным выражением лица возле экипажа.
В тот же самый миг к нему подошел поручик Щербатов с дружеской усмешкой на губах, сопровождавшейся добродушным похлопываем по плечу.
– Хороша! Не находите, Максим Максимыч? Говорят, вы знаток по этой части.
– Хороша, - проговорил Гешвенд, глядя, как барышня скрылась за дверью салона.
Приезд в Севастополь казался ему истинным изгнанием. А быть изгнанным штабс-капитану Максиму Максимовичу Гешвенду в своей жизни однажды уже пришлось. Нет, семь лет назад похоже не было. Тогда его, еще поручиком, отправили воевать на Кавказ против османов. Под Карсом он получил ранение и до конца Восточной войны провалялся в госпитале. В Петербург возвращался героем.