К Гладышеву тоже теперь опаздывал.

Когда входил в дом, шумные разговоры из гостиной уже слышны были и на первом этаже. Торопливо пересекая совсем пустой в это время коридор, он, к собственному изумлению, вдруг столкнулся с мадемуазель Игнатьевой, покидающей комнаты госпожи Гладышевой. Елена Михайловна была одной из первейших заказчиц Варвары Львовны, и нынче они обсуждали платье к Синопскому балу.

Завидев штабс-капитана, Варя вздернула подбородок и поджала губы, с явным намерением миновать сие нечаянное препятствие. Но не тут-то было. Едва увидав выражение ее хорошенького и такого высокомерного личика, Гешвенд тут же ускорился и, оказавшись прямо перед ней, широко расставил ноги, не давая ей пройти дальше.

– Какая приятная внезапность, мадемуазель!
– нарочито радостно заявил он.
– Вы здесь.

– Позвольте мне пройти, сударь, - строго проговорила Варя, норовя его обойти.

Пренебрежение модистки, признаться, Гешвенду порядком поднадоело. Он окинул взглядом ее сердитую фигурку. Казалось, на ней сердятся даже шляпка с перчатками. От этого сделалось смешно. Он шагнул к ней, отчего расстояние между ними резко сократилось, и теперь почти уперся в ее грудь.

– И куда это вы вечно торопитесь?
– полюбопытствовал Максим Максимыч.

– От вас!
– девушка недовольно выдохнула и отступила назад.
– Ни одна порядочная барышня не позволит вам приблизиться к себе!

– Вот как?
– черная бровь изогнулась.
– Ваши слова ранят в самое сердце. Я ведь с самыми честными намерениями.

С этими словами, будто бы им в подтверждение, он резко склонился к Варе и самым нахальным образом завладел ее губами. Но ненадолго - ее ногти вонзились в его шею. Коротко выдохнув от неожиданности, Гешвенд выпустил свою внезапную добычу.

– О том, что ваши поступки разнятся с вашими словами, наслышан весь город, - заявила Варя, поправляя капор.
– А также об обстоятельствах вашего перевода на службу сюда и о вашей репутации бретера и волокиты. И если вы, господин штабс-капитан, еще раз позволите себе подобную вольность, я позову городового!

– Да хоть Его Императорскому Величеству отпишите, - рассмеялся он.
– На меня давно махнули рукой.

И он снова навис над ней. Но Варя юркнула под его руку, и юбки возмущенно зашуршали по паркету коридора прямо к выходу. Она была так сердита, что не заметила под лестницей двух офицеров, из последних сил сдерживающих смех.

– Премило!
– рассмеялся князь Щербатов, показываясь на свет.
– Какой пассаж!

– Я полагаю, твой смех, Михаил Александрович, здесь не вполне уместен, - рявкнул Гешвенд. Еще не хватало, чтобы об этом происшествии стало известно.

– Отчего же?
– искренне удивился подпоручик Шубин, также посмеиваясь.

– Оттого что смеется тот, кто смеется последним, так сказывают. Кобылка норовиста, так и наездник опытный.

– А это как посмотреть, Максим Максимыч, - снова прыснул Щербатов.
– Пока кобылка ускакала, оставив наездника ни с чем.

Гешвенд побледнел и окинул недобрым взглядом приятелей.

– Дайте срок, господа, - процедил он сквозь зубы.
– Дайте срок. К зиме я покажу вам подвязки ее чулок.

– Выкупите у ее кухарки?
– откровенно забавлялся князь.

– Ну отчего же у кухарки?
– растянул губы в усмешке штабс-капитан.
– А желаете пари, поручик?

– Пари?

– Пари, пари. Коли до конца осени означенная особа не станет смотреть на меня влюбленными глазами, презрев отца и свет, я буду должен вам... ящик шампанского? Седло? Ружье? Хаудах мой помнишь?

Брови князя удивленно взмыли вверх. Шубин помалкивал.

– Коня!
– сказал Щербатов.

– Ветра?

– Да. Отдашь своего Ветра.

Гешвенд скрежетнул зубами и протянул ему руку.

– Не отдам. Я выиграю это пари. Шубин, разбейте!

– К вашим услугам, господа!
– подпоручик улыбнулся и резанул ладонью воздух и руки заключивших пари офицеров.

Весь последующий вечер штабс-капитан Гешвенд то и дело касался пальцами саднящих следов на шее. Жена полковника буравила его тяжелым взглядом. И только Гладышев, громко хохоча, когда супруга вышла, всерьез спросил: «Эк вас, Гешвенд! Кошка или собака?»

Пассаж пятый. Представление

– Дневное платье, Ваше Сиятельство, можно сделать из шерстяного фая. Я на днях видела такой в лавке Гендлера. Очень пойдет к вашим глазам. На юбке пустим две широких оборки с купонным узором, им же отделаем рукава и пелерину. И обязательно короткий шлейф. Нынче это в моде. Серебряную пряжку к поясу и пуговицы можно выбрать у Дайбера.

Натали задумчиво разглядывала рисунки в журнале. Этот самый журнал она лично и привезла с собой из Петербурга. И в итоге подарила модистке, у которой руки были золотые. В этом утверждении княжна уже не сомневалась. После нескольких нарядов, что мадемуазель Игнатьева шила для нее, сомнений остаться не могло. Да и сама модистка была разнаряжена, как с картинки.