– Скажите, что я неправ?

– Скажу, что при такой толстокожести вы попадете пальцем в небо дюжину раз из десяти. Не мелите чепухи.

Гарри порой задавался вопросом – какой человек способен выдержать общение со Снейпом больше получаса, и приходил к неизменному выводу, что только обладающий поистине библейским терпением. Поэтому он просто слегка пожал плечами и наклонился, чтобы поднять перчатку Гермионы.

– Вам надо было извиниться, – сказал Снейп со вздохом. – Пока не стало слишком поздно.

И тут глаза его расширились, и он потянулся к Гарри, но схватить не успел. Знакомый крючок дернул Гарри за пупок, все завертелось, и Гарри рухнул в воронку аппарации – и в щерящуюся осколками воспоминаний пропасть.

***

… Уши-подслуши он достал загодя. Перевесился через перила и, затаив дыхание, спустил длинные шнуры, сливающиеся с коричневым паркетом, на первый этаж. Одно ухо – невидимое из-за неяркого света газовых рожков, заползло под дверь, другое замерло перед порогом. И звуки обрушились – стремительно, словно Гарри аппарировал на кухню.

– … Ты думаешь, что я позволил бы тебе сделать это?

– Ты не мог решать за меня, – голос Снейпа звучал глуше обычного.

– Он был твоим другом. И осмелился просить о таком, – звякнуло стекло, Регулус сдавленно выругался и прошептал заживляющее заклятье, а вслед за ним – и очищающее. – Ты хотел бы винить себя еще за одну смерть?

– Я мог спасти его.

– Мы оба знаем, что нет – не в силах живущих было помочь господину директору. И он не мучился – вкус четты в зелье, что ты ему давал, не ощущается. А действует она быстро.

Гарри навалился грудью на высокие лестничные перила и едва не упал. Решимость спуститься вниз перекрывалась всепоглощающим любопытством – Снейп и Регулус обсуждали Дамблдора, кто бы мог подумать.

– Ты понимаешь, что произойдет, если об этом узнают?

– А кто проболтается? – вполне искренне удивился Регулус. – Тайна, которую знают двое, остается таковой – в себе я уверен, равно как и в тебе.

– Драко вовсе не глуп, – сказал Снейп.

– Его состояние не позволяет адекватно оценивать происходящие. И – я не ослышался? – ты не упомянул Поттера.

– Поттер – идиот, – процедил Снейп. Гарри захлестнула волна возмущения. Он так старался относиться к Снейпу по-человечески, пытался его понять – а тому надуманные обиды и привычное предубеждение застили глаза.

– Зря ты не принимаешь его в расчет, – Гарри почувствовал признательность к Регулусу, однако следующие слова уничтожили ее без следа. – Если бы он каждый раз размышлял, прежде чем действовать – давно бы был покойником.

Заскрипели ножки отодвигаемого стула, раздался стук ботинок – Снейп, не в силах усидеть, принялся нервно мерять шагами кухню.

– Северус, – позвал Регулус пару минут спустя. – Прости.

– Ты подставил Драко.

– Я не собирался… – Регулус кашлянул, а затем произнес еще тише: – Поверишь ли ты, что я действительно думал, все будет иначе?

Шуршание мантий, стук кружек, плеск.

– Да, – сказал Снейп хрипло. – Я верю, что ты не хотел убивать Дамблдора.

***

Гарри еще пару мгновений летел по длинному тоннелю, похожему на сузившуюся до размеров спасательного круга Лондонскую подземку. Потом раздался треск рвущейся ткани, мир принял прежние обьемы, и Гарри покатился по земле. Выставил руки, чтобы остановиться, больно ушиб запястье, наткнувшись на куст терновника. Вскочил на ноги, нашаривая волшебную палочку, и завертел головой по сторонам.

Поляна, укрытая стеганным одеялом высоких сугробов, была ему незнакома. Гарри обошел ее вдоль и поперек, внимательно высматривая следы присутствия других людей. Нашел дорожку, оставленную его телом и птичью трехпалую стежку. Ни намека на то, куда мог подеваться Снейп.

Гарри смерил взглядом корявую кору ближайшего дуба, зажал палочку в зубах и, подпрыгнув, ухватился за нижнюю ветку. Подтянулся и не без усилий вскарабкался на нее. Широко расставив ноги для упора, потянулся к следующей – прежние навыки вспомнились, словно и не было шести лет в Хогвартсе, когда некогда лазать по деревьям – дожить бы до окончания учебного года.

До земли было футов двадцать, когда очередная ветка надломилась, правая рука потеряла опору и он едва не сорвался. Удержался, крепко ухватившись за толстый сук, поправил очки, всматриваясь в подступающие сумерки. До самого горизонта тянулось перемежающееся светлыми проплешинами полян темное поле деревьев. Узкая полоса черной воды, лоснящейся как гудрон, рассекала его на две неравные части.

Нигде не поднимался дым, свидетельствующий о близости жилья, не гудели машины и не подавали голос почуявшие чужака псы. Гарри был один в бескрайнем ночном лесу.