– Да, - весело подтвердила Лиза.
– Один из лучших преподавателей, по независимому рейтингу привередливых студентов. Вы его знаете?

– Немного, - Нестор пожал плечами.
– Он сам Вам посоветовал это увлекательное чтение?

– Иронизируете?
– Лиза уже стояла в дверном проеме.
– И зря: читается достаточно легко. А глава о лингвистической глобализации - так просто детективная повесть. Или шпионский триллер.

– Нет, - заверил Нестор Иванович.
– Мне в самом деле интересно, как в круге Вашего чтения вдруг проявилась эта книга.

– Одноклассник посоветовал. Мы месяц назад собирались - повод был. Не все, конечно. Кто смог.

– Женя Гуляйков, - не спросил, а констатировал Нестор.

– Он, - кивнула Лиза.
– Приезжал из Штатов. Ой, из Штата - все никак не могу отвыкнуть - по-прежнему называю их собирательно, во множественном числе. Страны нет, а привычка осталась. Женя приехал из Нью-Йорка. Собственно, приезд Жени и был поводом - он всех обзвонил, организовал встречу. Серьезный такой. Работает в какой-то солидной конторе. В какой-то лаборатории по изучению мнения масс...

– В институте Гэллапа. Там изучают общественное мнение, - подсказал Нестор.

– Да! Именно там!
– радостно кивнула Лиза.
– Когда Женя узнал, что Индрин читал у нас лексикологию, то никак потом не мог успокоиться: познакомь да познакомь. Женя сейчас работает над чем-то инновационным, я, правда, сути так и не смогла понять - не мой профиль. И с Индриным не смогла его познакомить. Кто я Глебу Сигурдовичу? Обычная студентка. Да и читал он у нас на первом и втором курсах - вспомнил меня с трудом, когда за книгой пришла. Этой книгой Женя просто дышит: она основа его передовой работы. Мне странным показалось: Гуляйков занимается маркетологией, а за основу взял труд филолога. Но, как начала читать, сразу все поняла. Коммуникация - это фундамент любого маркетологического акта.

– Значит, уже скоро, - задумчиво произнес Нестор, но Лиза не обратила внимания на эту загадочную фразу.

– Бегу! Надо тон наложить, чтобы в кадре не лосниться. Жарко!
– и Лиза скрылась за дверью.
– Еще раз спасибо, Нестор Иванович!
– раздалось уже из коридора.

– Тихо, - автоматически прошептал директор.
– Идет запись.

11.

Из открытой двери кабинета лился насыщенный дневной свет: занавеси были раскрыты (жалюзи Нестор не признавал - считал их более уместными в стоматологическом кабинете, в операционном отделе банка или в приемной участкового инспектора). В ярком квадрате на паркетном полу в коридоре играли тени. В кабинете кто-то был.

Манией преследования Нестор Иванович не страдал. Да и с какой стати? Селфиметр показывал два числа - вполне себе обывательские числа, далекие от ста. Не критично. Наг-анн тоже молчал, не обнаруживая сколько-нибудь интересных целей. Через пару шагов Нестор уже догадался, кто его неожиданные гости. Через минуту директор уже входил в свой кабинет, радостно улыбаясь.

– Папа, привет!
– воскликнул Антон, но с места не встал, навстречу не бросился: такое проявление чувств уже не по возрасту и не по чину.

Антону было целых двенадцать лет. В этом году он резко пошел в рост, а потому казался нескладным, этаким гадким утенком. Сейчас Антон сидел, поджав ноги, в папином кресле. Его пальцы тиранили клавиатуру компьютера - сын что-то искал в сети: окна открывались и закрывались с такой быстротой, что - Нестор в этом был уверен - никакой возможности не было разобраться в потоке информации. Но Антон явно вышелушивал некие зерна в этом нескончаемом потоке плевел - картинок и текстовых данных.

Нина стояла у окна, спиной к дверному проему.

– Привет, - сказала жена, не оборачиваясь.

– Шли мимо и решили сделать сюрприз?
– весело спросил Нестор.

– Мы в город едем, - ответила жена ровно и наконец обернулась, одновременно присев на край подоконника.
– Антон по друзьям соскучился, сидит в глуши безвылазно, глаза уже красные от компьютера.

– Так пусть читает, пусть на велосипеде гоняет, - посоветовал Нестор.
– К морю - пять минут, если на двух колесах. И ты бы с ним на пляж сходила.

– Вот сам ему и скажи, - Нина указала движением головы на сына, увлеченного игрой бликов на мониторе.

Нестор глянул на Антона и вынес очевидный вердикт:

– Бесполезно.

– А ты попробуй, - коварно напряглась Нина.

– Антоша, - мягко обратился Нестор к сыну, - ты бы читал побольше. Велосипед у тебя замечательный, новый. Катался бы. Тут много ребят в городке. Даже клубы есть.

– Хорошо, - сказал Антон, не прекращая своего занятия, польза от которого была понятна лишь ему одному.

Нестор беспомощно посмотрел на жену: в общении с собственным ребенком весь могучий арсенал педагога высшей категории оказывался бесполезен. На уроке учитель для детей - как натура для художников. Волей-неволей творец-ученик заносит в альбом своего жизненного опыта некие базовые элементы, приобретенные в процессе занятия. Речь идет не только - и даже не столько - о знаниях. Все падает в копилку: слова со всеми нюансами уловленных смыслов и интонаций, характер во временной, от урока к уроку, разверстке, движения, паттерны реакций и поведения. Другое дело, что каждый художник осваивает видимую натуру в формате того художественного стиля, который ближе к его, художника, творческому мироощущению. Натура одна, отображения разные. Вот и отражается учитель в судьбах своих детей в зависимости от их "эстетической" традиции: от классических реалистов за передними партами до маловразумительных абстракционистов за задними.