Ох, она все же нарывается на пару едких фраз. Ко мне вернулось временное спокойствие по пути сюда, а сестрица всеми усилиями пытается вернуть мой нервный настрой.

— Вы можете провести хотя бы этот вечер в дружественной обстановке? — строго говорит отец, а мы с сестрой продолжаем сверлить друг друга убийственным взглядом.

Я и Фиби в дружественной обстановке? Отличная шутка!

— До сих пор не понимаю. что могло произойти, что вы перестали любить друг друга. — В голосе мамы слышится неподдельное расстройство. — Вы же родные брат с сестрой, а ведете себя как кошка с собакой!

Конечно, маме неприятно видеть, что ее дети откровенно друг друга терпеть не могут. Хотя если вспомнить, не я это начал.

Фиби презрительно фыркает, закатывая глаза. Сохраняй спокойствие, Тедд! Как-то же ты терпел вредность сестры раньше, пускай и не всегда это проходило без срывов.

— Ужин будет готов через пятнадцать минут, — из кухни к нам выходит Гейл.

— Спасибо, миссис Джонс, — благодарит мама, и они с отцом проходят к дивану.

Фиби окидывает меня пустым взглядом и следует за родителями.

Раньше, в подростковом возрасте, я думал, что подобные замашки сестры прекратятся со временем, но она все никак не повзрослеет. Я никогда не понимал такой враждебности сестры. В детстве, когда смотрел на многодетные семьи, как братья и сестры играют вместе, смеются, рука об руку ходят в школу и обратно домой, я завидовал им. Потом же понял, что у меня так не будет и смирился.

Я присаживаюсь в свободное кресло, обтянутое белой кожей, и вникаю в суть семейной беседы.

— На выходных я полечу в Спаркс на медицинскую конференцию, — оповещает Фиби.

Моя сестра учится в институте на нейрохирурга. Признаться, все мы были удивлены ее выбору, но если есть желание, то почему бы и нет? Как кажется, тягу к медицине ей прививала Грейс. Она всегда давала Фиби со стетоскопом, бинтами и игрушечными шприцами. Помню, как-то сестра решила поиграть со мной, я должен был изображать больного. В итоге все закончилось обвинениями, что я плохо играю раненного, и очередной ссорой.

— Не забудь свои статьи, Фиби, — говорит папа. — Ты оставила их в доме у бабушки, когда показывала на одобрение.

— Я заеду к ней завтра после учебы. — Сестра переводит на меня высокомерный взгляд. — А как дела у тебя, Тедд?

Ее едкое выражение лица заставляет напрячься, я отвечаю ей в той же манере, в какой поступил вопрос:

— Лучше просто не бывает, Фиби. Спасибо, что интересуешься моей жизнью.

Сестра прищуривает глаза:

— В надежде услышать о твоих полнейших провалах.

Ох, ох, ох… Похоже, воевать с Фиби мы прекратим только под самую старость. Хотя даже у такого варианта вероятность слишком мала.

— Тогда я вынужден разочаровывать тебя каждый раз, когда ты спросишь “как дела”.

Глаза сестры наливаются гневом. Видит Бог, я не хотел разговоров подобного характера этим вечером! Фиби уже было открывает рот, чтобы уколоть меня в ответ, но мама опережает ее:

— Прекратите!

Ее голос звучит рассержено, заставляя обратить внимание.

— Не я это начала, — оправдывается Фиби.

Чувствую, как внутри разрастается уже привычная нервная буря, но я из последних сил скрываю эмоции.

— А кто же?! — не смотря на все попытки сохранить спокойствие, мой тон получается резким и грубым.

— Тедд! — прикрикивает отец.

Я больше не могу терпеть это. Резко вскакиваю на ноги и поднимаюсь по лестнице на второй этаж. Черт!

Вот так было всегда. Приставать начинала сестра, а влетало все равно мне. Единственным объяснением отца всегда была и остается фраза “Девушек никогда нельзя обижать”, но для меня это полнейшая глупость. Да, я согласен, что ни в коем случае не нужно огрызаться первым, но когда Фиби сама нарывается на скандал, я не могу молчать.

А потом родители удивляются, почему я так редко приезжаю к ним. Живой ответ на этот вопрос сейчас сидит в гостиной, радуясь своей победе. Да только победа ли это? Вряд ли. Лишь перекрытие за спины родителей.

Я забрел в свою старую детскую комнату. Здесь все осталось по-прежнему, только старенькие обои слегка пожелтели, игрушки, которые все время были разбросаны по всей комнате, теперь мирно покоятся на полках и в деревянном ящике, старые фотографии покрылись небольшим слоем пыли — следствие того, что миссис Джонс все же заглядывает сюда, иначе здесь была бы одна беспросветная грязь.