Комнату окутывает неприятное напряжение, мне становится не по себе. Мама нервно теребит рукав своей вязанной кофты и, наконец, обретает голос, поднимая на меня глаза.

– Я понимаю, у вас с Фиби не самое лучшее отношение друг к другу, – по её голосу понятно, что разговор предстоит не из лёгких.

– Мам, давай не будем сотый раз начинать этот разговор…

– Я просто хотела сказать, что кажется поняла, почему ты не приезжаешь к нам, – поспешно перебивает меня мама, глаза наполняются беспокойством.

Я недоверчиво вглядываюсь в родное лицо, будто пытаясь понять, о чем она думает. Почему-то я вновь чувствую себя эгоистом.

– Сомневаюсь в этом, – я устало вздыхаю.

– Ты не хочешь приезжать сюда из-за Фиби, – голос мамы обрывается на последнем слове, я начинаю побаиваться нового потока слез.

Чувства мамы мне безусловно понятны, и виноватым в этом я ощущаю себя. Фиби совершенно не волнует состояние родителей в моменты наших ссор. Ей важно побольнее меня задеть.

Зависает неловкая тишина, я нервно ерзаю на стуле. Мне хочется успокоить мать, но я не могу найти для этого слов.

– Я не хочу из-за ваших глупых перепалок лишаться сына, Тедди, – дрожащим голосом произносит мама.

От такого печального тона у меня вновь сжимается сердце. Так хочется её успокоить, но не знаю, как. Что мне нужно сказать маме? Что мы с сестрой больше не будем ругаться? Я могу пообещать это за себя, но за Фиби я не отвечаю. Думаю, маме следовало лучше поговорить с дочерью, ведь я совсем не против нейтралитета между собой и сестрой.

— Я же сказал, что буду приезжать чаще, — без лишних эмоций произношу я.

Мама вновь растеряно опускает глаза на свои руки, затем вздыхает и быстро кивает несколько раз.

— Хорошо. — Ее тон тихий и печальный. — Я очень люблю тебя, Тедди, и очень скучаю. когда ты подолгу не навещаешь нас.

Слова матери опять вгоняют в меня непрошеный образ эгоиста. Нужно исправляться.

— Я тоже любою тебя, мам.

Ясные голубые глаза слегка поблескивают в тусклом свете прикроватной лампы, губы родного лица пересекает легкая улыбка. Надеюсь, это был наш последний разговор на эту тему. Я действительно не прав в том, что забываю про родителей. С отцом я вижусь на работе, ну а маме как никак нужно нечто большее, чем “я на пять минут, отдам папе документы”.

— Идем, ждут только нас.

Я поднимаюсь со стула, мама коротко обнимает меня, и мы спускаемся вниз.

Первый этаж почти полностью наполнен потрясающими запахами. Гейл, как всегда, очень вкусно приготовила ужин. Мы наслаждаемся запеченной уткой, красным вином и семейной беседой. Обсуждаются разные темы: начиная от успехов Фиби в университете и заканчивая моей личной жизнью. Естественно, сестра не упускает возможности съязвить мне и сейчас, но я упорно ее игнорирую, вспоминая разговор с мамой.

Не трудно догадаться, что свою личную жизнь я не горю желанием обсуждать. Доходит вплоть до кандидатур отца, я едва сдерживаюсь, чтобы не показывать раздражение. Я не хочу себе девушку, которая будет только качать из меня деньги. На самом деле в этом вопросе меня очень сильно удивляет папа. Моя мать не была из ряда светских дам, но он все равно по уши влюбился в нее. С какой целью тогда отец пытается подсунуть мне “благородных девиц”?

— Послезавтра состоится заседание с Генеральным консульством России, — неожиданно меняет тему папа.

Воображение подкидывает варианты, для чего нам потребовалось собрание с консульством, ведь никаким боком они не фигурируют в нашем бизнесе. Отец незамедлительно дает ответ на мой невысказанный вопрос:

— Один из наших сотрудников отправляется в Россию на неопределенный срок, чтобы заключить и успешно начать сотрудничество с одной из компаний Петербурга, но у него возникли проблемы с гражданством. Эта встреча в интересах “Грей энтрепрайзерс”, поэтому нужно переговорить с послом.

Даже после объяснения мне кажется это крайне глупым, но права отказаться у меня нет. Опять же для чего папе на подобного рода собеседовании нужен генеральный директор финансового отдела его компании.

— Я знаю, что ты многое понимаешь в этих делах и будешь незаменим на заседании, — произносит отец, каким-то волшебным образом прочитав мои мысли.

Я коротко киваю в знак согласия, и мама переводит разговор в русло путешествий. Она высказывает свое желание слетать куда-нибудь всей семьей, но мне эта идея кажется крайне неудачной. Конечно, я впитал каждое ее слово из нашего разговора, но терпеть выходки Фиби двадцать четыре часа в сутки целых две недели мои нервы не выдержат. При всем моем уважении к родителям, я был вынужден отказаться от затеи, и здесь не обошлось без реплики сестры. Теперь уже это не осталось безнаказанным, и она получила здоровский выговор от отца. Ей-Богу, человеку двадцать два года, а она ведет себя все еще как шестилетний ребенок.