Вероника молча смотрела на труп, на вытекающую из-под гусеницы красную лужу.

– Как думаешь, может, это злой волшебник?
– с надеждой спросил я.

– Если его сапоги перенесут тебя домой - очень даже может быть...

– Но я не хочу домой. Там сейчас... Скверно.

– Осквернение!
– Вероника хлопнула себя по голове.
– Точно, вспомнила, как это называется. Осквернение останков. Что ж, значит, люди здесь точно есть. Сможешь перепарковаться так, чтобы...

– Вероника-а-а-а-а!
– донесся стремительно приближающийся истошный вопль.

Вероника перехватила автомат.

– Внутрь, - бросила она мне, сама же, перепрыгнув через труп, побежала навстречу брату.

Я вскочил на броню, вскарабкался к люку, но медлил. Прятаться, пока эта пара в опасности, показалось недостойным.

Уже видно Джеронимо. Он несется, лихорадочно размахивая руками.

– В чем дело?
– крикнула Вероника.

– Быстро! Превращайся в Сейлор Мун!

Я всмотрелся вдаль сквозь маску и увидел причину беспокойства Джеронимо. Вслед за ним вприпрыжку неслась целая толпа вооруженных людей в военной форме. Если я на секунду и замешкался, то не для того, чтобы пропустить вперед себя Веронику и Джеронимо. Просто мой бедный разум вдруг понял, что благодаря Веронике где-то в подсознании такой цвет формы теперь намертво сцепился с понятием "эротики". Бегущие к бронетранспортеру убийцы вряд ли могли предположить, что вместо страха возбуждают во мне абсолютно иные чувства.

Потрясенный и расстроенный этим открытием, я нырнул внутрь машины, что по Фрейду означало желание родиться обратно, и запер люк, окончив таким образом свой эскапический акт.

Первые капли свинцового дождя застучали по корпусу. Сверкнула молния, пророкотал гром - такой могучий, что транспортер подбросило. Вероника схватила микрофон:

– Прекратите огонь! Мы не собираемся воевать, попали сюда случайно!

– Да чего ты с ними разговариваешь?
– орал, брызжа слюной, Джеронимо.
– Убей всех, тебя ведь для этого создали!

– Ник, заткни его!
– сказала, не оборачиваясь, Вероника.

Я ловко захватил Джеронимо сзади и закрыл ему рот ладонью. Все-таки приятно сознавать, что ты сильнее кого-то.

– Нас здесь всего трое!
– кричала Вероника.
– Один из нас - душевнобольной ребенок, другой - мой брат, которого вы напугали! А я - беззащитная девушка, рост метр семьдесят пять, вес - пятьдесят, испанские черты лица...

От возмущения я перестал удерживать Джеронимо, и тот, вырвавшись, завизжал:

– Брешет! В ней веса - все три центнера! Жирная корова семидесяти восьми лет от роду!

Вероника отшвырнула микрофон, повернулась ко мне, надеясь разорвать в клочья одним лишь взглядом.

– Я велела его заткнуть!

– А я сказал, что меня зовут Николас!
– заорал я, с наслаждением отдавшись потоку ярости.
– "Душевнобольной ребенок"? Стерва! Мне жаль того презерватива, что я на тебя извел, потому что даже в его ошметках было больше чести и достоинства, чем в тебе появится за тысячу лет! И, клянусь, если бы ты каким-то чудом не оставалась до сих пор моим персональным секс-символом, я бы тебя убил сию же секунду!

– Вломи ей, Николас!
– голосил Джеронимо в опасной близости от микрофона.
– Пусть знает, как заставлять зубы перед сном чистить!

Вероника не обращала внимания на брата, но ко мне подошла ближе.

– Даже вникать не желаю в тот бред, что ты несешь!
– выплюнула мне в лицо.
– Скажи только, каким образом ты меня хочешь убить? Провизжать уши насквозь?

– Ты говоришь с Риверосом!
– Тут я сам удивился, до какой степени мощно прогремел мой голос. Но удивился еще больше, когда могучий движок транспортера раскатисто рыкнул. По полу пробежала вибрация. Джеронимо и я устояли, а вот Вероника внезапно опрокинулась на спину.

Ее лицо стало если не перепуганным, то хотя бы изумленным. Сам же я постарался скрыть удивление, погрозив Веронике пальцем:

– Никогда не выводи из себя Ривероса, находясь в транспортном средстве.

Только сейчас, когда настала тишина, все мы поняли, что тишина действительно настала. Стрельба прекратилась. Я поглядел на монитор, но увидел лишь черноту. Похоже, своротили-таки камеру.

Включилась обратная связь, и мы услышали голос, сильно искаженный вначале мегафоном, а потом приемо-передающей системой бронетранспортера:

– Ладно, клоуны. Выходите по одному с поднятыми руками. Без оружия. Очень медленно.

– Uno momento!
– Джеронимо сунул мне в руки смартфон, подобрал с пола автомат и встал рядом с Вероникой, направив дуло ей в голову.
– Сфотай меня так.

– Ты сдурел?
– повернулась к нему сестра.

В этот момент я сделал снимок. Вышло великолепно: суровое лицо Джеронимо и растерянное - Вероники.

– Отдай немедленно!
– неразличимым движением Вероника выбила из рук брата автомат так ловко, что Джеронимо, кажется, ничего не почувствовал. Зато увидел. Враз погрустневшим взглядом окинул пустые руки.