Все эти результаты вместе с другими опытами послужили основанием для изучения разложения органических веществ в присутствии водорода под давлением, что впоследствии было названо деструктивной гидрогенизацией. Эти мои данные были впоследствии широко использованы немецким инженером Бергиусом, как он сам это признал в письме, адресованном мне по случаю» моего 70-тилетия, для разложения разного вида каменных углей, смол и т. п. с целью добывания из них жидкого топлива7).

Другое важное открытие, которое я сделал в этом году касалось полимеризации этилена. Я приобрел для этой цели насос от женевского “Societe Generale des instruments physiques”, который позволял накачивать газы в бомбу до 200 атмосфер. Я полагаю, что это был первый насос, который был употреблен в химической лаборатории для изучения каталитических реакций при высоких давлениях и температурах с органическими веществами. До моих опытов полимеризации этилена, знаменитый химик Вертело не мог произвести эту реакцию и превратить его в жидкие полимеры. В опытах Вертело и Дау мы имеем указание скорее на разложение этилена, чем на его полимеризацию, причем оно происходит под обыкновенным давлением в такой ничтожной степени, что невозможно хотя бы приблизительно определить характер получаемых продуктов. Я впервые в 1905 году указал на возможность превращения этилена в жидкие углеводороды при непременном условии применения давления.

Собственно говоря, уже эти мои опыты по полимеризации этилена под давлением не только открывали новую страницу в вопросе о происхождении нефти в природе, но и давали указание на возможность цолучения искусственной нефти и ее дестиллятов. Но мое открытие было сделано слишком рано, когда нефтяная промышленность не могла, при ее тогдашнем состоянии, обратить внимание на мои работы. Только после войны 1914 года, когда крекинг, процесс для получения из нефти газолина, стал выбрасывать биллионы газов на воздух, то было обращено внимание на утилизацию этих газов с целью превращения их в газолин. Зная из моих работ, что олефины легко могут полимеризоваться в жидкость при известных температурах, но непременно под давлением, американские фирмы Pure Oil Co., Phillips и др. стали применять мой метод для реализации этого процесса в большом масштабе для получения высокооктанового газолина.

Наконец, во второй половине 1905 года мною были начаты первые опыты по гидрогенизации ароматических соединений под давлением в жидкой фазе в присутствии восстановленного никкеля; первая работа по гидрогенизации мною была сдана в печать еще в ноябре 1905 года, а появилась в «Журнале Р. Ф.-Х. О.», в первой книжке за 1906 год, но, к сожалению, только по русски; но они должны были быть известны заграницей, так как были реферированы в Zentral Blatt и в других журналах. Это были первые работы по гидрогенизации органических соединений под давлением, когда реакция шла в жидкой фазе; как видно, вовсе не требовалось, как это утверждали Сабатье и Сандеренс, соприкосновения паров вещества с катализатором. Я позволю себе здесь сделать и еще одно замечание. Стенлей Дж. Грин, в своей книге о «Промышленное Катализе» (стр. 226,) указывает, что Ипатьев обобщил отдельные наблюдения Фокина, гидрогенизировал впервые жидкости и растворы с суспендированным в жидкости катализатором при нагревании с высоким давлением. Это замечание Грина совершенно не отвечает действительности, потому что мои первые работы по гидрогенизации были сделаны в 1904-1905 годах, а работы Фокина появились только в половине 1907 года, т. е. на два года позднее моих работ, которые, конечно, не могли не быть хорошо известны Фокину.

С изучением гидрогенизации под давлением была впервые установлена обратимость каталитических реакций под влиянием различных катализаторов никкеля, железа, цинка; обратимость этих реакций была также изучена и под обыкновенным давлением.

Таким образом в течении двух лет, 1904 и 1905, мною было сделано очень важное открытие, — применение для изучения каталитических процессов нового фактора давления, — которому впоследствии пришлось играть громадную роль в химической индустрии.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

РУССКО-ЯПОНСКАЯ ВОЙНА И СОБЫТИЯ 1905-1906 ГОДОВ

у

1904 года начался событием, неблагоприятным для течения мирной жизни страны. 26 января японский флот без объявления войны атаковал русский флот, находившийся в Порт-Артурской гавани, и минами вывел из строя два лучших наших броненосца, — «Палладу» и «Ретвизана». После такого нападения, само собою разумеется, России ничего не оставалось делать, как объявить Японии войну.

Конечно, никоим образом нельзя оправдать этот коварный поступок Японии, и он навсегда ляжет темным пятном на правительство этой страны. Но для выяснения причины, почему Япония решилась на такой шаг, необходимо подробно рассмотреть те дипломатические отношения, которые существоствовали между этими двумя странами. Не моя задача здесь разбирать все обстоятельства, предшествовавшие войне России и Японии; я хочу только привести свои соображения, основанные на секретных данных, с которыми мне удалось позднее ознакомиться, благодаря любезности С. Ф. Платонова (впоследствии академика). Из этих данных можно видеть, что японцы не хотели войны с Россией, но, видя, что влияние России в Китае все более и более растет и начинает распространяться и на Корею, не могли оставаться равнодушными к такой ее экспансии и решили при помощи дипломатических переговоров добиться мирного согласования интересов обоих стран в Азии.

Главной побудительной причиной начала таких переговоров послужило получение русской компанией особой лесной концессии на реке Ялу в Корее. Эта концессия была выдана статс-секретарю Безобразову, деятельными помощниками которого являлись адмирал Абаза и ген.-майор Вогак. Государь Николай И, вел. кн. Александр Михайлович, граф Игнатьев, Вонлярский и др. внесли известные суммы для развития этого сомнительного предприятия, против которого их предупреждал С. Ю. Витте, указывая, что это может сильно повредить нашим отношениям с Японией и даже вызвать войну, что как раз и случилось. Наместником Дальнего Востока в то время был адм. Алексеев. Несмотря на то, что была образована особая комиссия под председательством вел. кн. Алексея Александровича (адмирала флота) для рассмотрения всех дел Дальнего Востока, многие вопросы очень важного значения ранее, чем попасть в комиссию, докладывались Абазой прямо Государю, и иногда решались последним без всякого участия комиссии. При таких обстоятельствах создавалась очень нездоровая атмосфера и выносились решения, чреватые пагубными последствиями для России.

При чтении переписки, относящейся к этому делу, было ясно видно, как мало были осведомлены люди обо всех деталях этого рискованного и совершенно ненужного для страны предприятия. Было очень неприятно заметить, что Государь был плохо осведомлен в географии того края, где были получены концессии, а его советники не помогли ему разобраться во всех деталях этого дела. В это самое время министерство иностранных дел вело затяжные переговоры с японским посольством, и вместо того, чтобы подойти серьезно к выяснению приемлемости японских предложений, всеми мерами старалось как можно далее оттянуть окончательное решение. Японцы не могли не заметить, что русское правительство ведет себя очень некорректно, можно сказать, издевается над ними и решили поставить сроки для окончания переговоров. Эти слабые угрозы мало подействовали на наших дипломатов, которые продолжали свою опасную игру.