Лицо адмирала сделалось мечтательным, а ситх на миг прикрыл глаза, чтобы подчиненный не увидел в его взгляде задорных бесенят. Не только с Пиеттом будет вальсировать сегодня Эни Хелл. Но и с новым президентом ГС. Если конечно она умеет это делать.

***

? Наконец--то! ? едва за Вейдером и остальными офицерами закрылась дверь, адмирал стремительно преодолел то небольшое расстояние, что отделяло его от Эни, заключив её в крепкие объятья.

? Я скучала, ? теснее прижимаясь к Фирмусу, прошептала девушка.

Мужчина немного отстранился. Из-за строгого воспитания он не мог позволить себе лишнего хотя бы до официальной помолвки. А нежный и немного хриплый голос Эни грозил подорвать моральные устои адмирала.

? Не думал, что Милорд разрешит мне находиться в столице во время выборов. Мало ли кому захочется атаковать Корускант в этот день...

Эни засмеялась. Они вошли в коридор, направляясь к лифтам. Помощница достала мини-датапад.

? Почитай. Пока об этом мало кто знает, но уже к обеду Голонет сойдёт с ума от новостей.

Бегло просмотрев документы, Пиетт округлил глаза.

? Значит, Траун и Альянс...

? Именно. Ты позавтракаешь, или поспишь ещё немного?

? Сначала поем, а потом... как получится, ? ответил адмирал, когда лифт остановился на нужном ему этаже. ?А ты?

? Платье. Мне должны привезти к восьми, а пока есть работа. Сенаторы всё ещё прибывают, ? Эни машинально облизала губы.

? Зачем ты это делаешь? ? он не удержался, снова привлекая девушку к себе.

? Что?

Адмирал не хотел, чтобы их первый поцелуй произошел в таком, мягко говоря, неподходящем месте, но сдерживать себя было выше его сил. Сердце билось так громко что, казалось, сейчас выпрыгнет из груди. В глазах Эни уже горело ожидание, а чуть приоткрытые губы умоляли о продолжении.

Первое прикосновение было нежным. Она, наконец, прочувствовала губы любимого, такие сухие и горячие, через мгновение уже лихорадочно целующие её, словно ещё немного и их прервут. Ноги внезапно стали ватными, девушка покачнулась, адмирал удержал её. Эни уже плохо контролировала себя, лаская его широкую сильную спину и выгибаясь дугой навстречу его жадным поцелуям.

? Мы не должны... здесь... ? выдохнул Фирмус ей в ухо. Глаза Эни прояснились.

? Да... но это того стоило, ? тянущая боль внизу живота заставила девушку скривиться.

? Мне пора, ? она проводила мужчину взглядом, нажав кнопку своего этажа.

***

Лея даже не поздоровалась с ним. Что ж, это предсказуемо. Гордо прошествовав мимо Вейдера в коридоре Сената, принцесса высматривала своих старых друзей и новоиспеченных дипломатов Альянса.

Всё-таки красивая у него дочь. Было бы чем гордиться, если бы её милую головку в детстве не запудрили сомнительными идеалами. Добиваться демократии насилием... жаль, что Бейл уже покойник.

Люк... искрящийся клубочек в Силе. От него исходили такие радостные волны, что просто невозможно было не повернуться к сыну. Мальчик чувствовал облегчение, что его непутевый отец всё же сумел выжить, но подойти ближе ему мешал Соло.

Великая Сила, ну и команду подобрала Мон! Уж лучше бы Мадина отправила, нежели этого прощелыгу. Хотя ясно, почему ребельский генерал здесь. Бесстыдно пожирает глазами Лею, как будто он её единоличный хозяин.

Да даже Пиетт, до чего влюблен в Эни, и то старается держать себя в руках. Видимо, всё утро проторчал в освежителе. Это ж надо целоваться в лифте, где полно камер. Не прошло и получаса, как Вейдер уже просматривал голозапись, переданную ему агентами. Однако читать нотации влюбленным он не намерен, пусть поступают как хотят.

Вейдер взошел на одну из сенатских платформ. Впервые ему придется открывать такое масштабное мероприятие, и особой радости это почему-то не доставляет. Уж лучше бы Падме стояла на его месте, она была в политике как рыба в воде, а он только учится набивать себе шишки о твердолобых чиновников и их раздутые аппараты.

Главком не спеша оглядел зал: за этот месяц количество платформ практически удвоилось ? вместо тысячи двадцати четырех здесь было уже тысяча девятьсот восемьдесят семь миров. Половина их них ранее не признавала не то что Империю, а и Республику.

Остальные залы Сената так и остались в спокойной лавандовой гамме, расширенный зал заседаний пестрел разноцветными красками. На каждой ложе теперь имелась символика систем, делая помещение светлее и праздничнее.