«Разве я не могу управлять силой кулона?» — спрашивала я недоуменно у духов-хранителей.

«Можешь, — отвечал Умник. — Но пока сила прорывается в минуты наибольшего душевного волнения. Так работает почти вся магия, и чтобы намерено управлять ей, понадобится время и усилия».

Я понимающе кивала. В конце концов, и Дитеру потребовалось время, чтобы осознанно управлять силой василиска, иначе стоять бы мне в его саду каменной статуей.

Шла к концу третья неделя.

Ю Шэн-Ли получил весточку из Фессалии, но к моему разочарованию писал не Дитер, а министр короля, имени которого я не запомнила. Кентария и Фессалия вели переговоры, и вот уже десять дней как о черных всадниках не было ни слуху, и духу. Фессалийские воины укрепили границу, ее дважды в день объезжал лично сам генерал фон Мейердорф, разговаривал с пострадавшими крестьянами, а кентарийский ярл требовал вернуть ему спорные земли, но войну не объявлял. Обе стороны выжидали, и это ожидание тянулось бесконечно долго, дрожа натянутой струной, вот-вот готовой лопнуть.

Это ощущалось и в альтарском лагере. Офицеры ходили хмурые и напряженные, солдаты бурчали. Что уже можно было бы выдвинуться в Фессалию, иначе когда придет нужда — будет поздно. А я пыталась отвлечься от тягостных мыслей, изнуряя себя тренировками и верховой ездой и совершенно не слушая ворчливое недовольство хранителей-духов. Но так продолжалось недолго: то ли день выдался слишком жарким и душным, то ли действительно я слишком устала с утра, но после обеда, пытаясь забраться в седло, мир вдруг подернулся темной пеленой, в ушах зашумело, а ноги подкосились, сделавшись вдруг ватными. Я потеряла бы сознание, не вцепись в узду, и не будь рядом со мной вездесущего Ченга.

— Что такое, эй? — услышала я сквозь противный обложивший уши звон. — Мар-Тин! Да что с тобой?

В лицо брызнуло что-то холодное. Я всхлипнула мотнула головой и увидела перед собой бледное лицо мальчишки.

— Что-то… голова кружится. Может, солнечный удар? — слабо проговорила я. Попыталась удержаться на ногах, но слабость пригибала к земле, и больше всего на свете мне хотелось лечь. Желательно в собственную постель, а не на колкую траву.

— Еще бы не перегреться! — понимающе закивал Ченг. — Вон солнце как печет! Небесный Дракон огнем пышет как из печки, давай, провожу до шатра.

Я оперлась о его плечи и, пригибаясь под собственным весом, поплелась в лагерь. Ноги заплетались, голова гудела, к тому же как-то странно подташнивало, и я с облегчением вздохнула, когда увидела прокалывающий небо флаг с тремя звездами на фоне дракона.

— Я позову лекаря, — предложил мальчишка, втаскивая меня под тенистый полог. — Вдруг это дает знать твоя травмированная спина?

«Только не лекаря!» — встрепенулся Забияка, и я повторила за ним:

— Нет, нет! Мне уже лучше, правда! Я полчаса полежу, и все пройдет, вот увидишь!

Наверное. Смотрела с такой мольбой и испугом, что Ченг хоть и удивился моему порыву, но все же ответил:

— Хорошо, хорошо! Отдыхай. Если я увижу господина Ю, то сообщу ему, что ты перегрелся на солнце и я отвел тебя в шатер. Так?

— Так, Ченг, — улыбнулась я, падая головой на подушку, и слабо пожала его ладонь. — Ты настоящий друг! Ну, теперь беги, командир не похвалит, что ты оставил лошадей без присмотра.

Мальчишка кивнул и испарился, задернув за собой полог. Я вздохнула и закрыла глаза. Живот немного крутило, тошнота так и не отступала, и в целом состояние походило на похмелье, которое мне приходилось пережить в своей далекой студенческой жизни. Может, и вправду перегрелась на солнце? А, может, отравилась походной едой или плохо вымытыми овощами. В следующий раз надо лучше следить за тем, что тащу в рот, а еще лучше напроситься на внеочередной наряд по кухне и устроить ревизию. Заодно приготовлю что-нибудь стоящее, куда лучше пресного риса с рыбой. Чего мне не хватало в местных блюдах — так это соли. Эх, хорошо бы ее да с черным хлебушком… а еще лучше с малосольным огурчиком из банки, какие делала моя бабушка. При одной мысли об этом у меня потекли слюни, и я даже замотала головой, чтобы избавиться от слишком яркой картинки хрустящих огурчиков на блюде. Но тотчас головокружение вернулось, и я замерла, борясь с приступом. Поэтому сначала только услышала, как снова мазнул по воздуху отодвигаемый полог, потом послышались шаги по циновке, а потом только увидела склонившуюся надо мной фигуру Ю Шэн-Ли.

— Что-то случилось? — тихо спросил он, дотрагиваясь сухой ладонью до моего лба.

— Сейчас пройдет, — слабо ответила я, стараясь дышать размеренно и ровно, чтобы снизить позывы к тошноте. — Перегрелась… перегрелся на солнце, господин Ю. Или отравился.

Кажется, мои слова вовсе не убедили Шэна. Он сел на край моего топчана и покачал головой.

— Я говорил, — пониженным тоном произнес он, — что в армии будет нелегко. И это только начало, мой друг. Что будет, когда мы выдвинемся в поход?

— Справлюсь, — сквозь зубы возразила я. — Всего лишь недомогание! Пустяки!

— Уверена? — прошептал Ю Шэн-Ли, сделав акцент на окончании слова. Я вздрогнула и подняла на альтарца непонимающий взгляд. Он не называл меня женским именем даже наедине. Почему же теперь?

«А ты не понимаешь?» — хмыкнул Забияка.

— Нет! — выдохнула я и только потом поняла, что Шэн воспринял мои слова как ответ на свой вопрос.

— Есть ли у тебя головокружение, слабость? — спросил он и сразу стал похож на заботливого семейного врача. — Может, тошнота?

— Немного, — кивнула я.

— А как у тебя проходит женский цикл?

Уж к чему-чему, но к этому вопросу я оказалась не готова! Однако же поняла, чем вызвано беспокойство: в некоторые дни прикидываться мужчиной будет особенно трудно.

— Думаешь, слабость вызвана этим? — я покачала головой. — Нет, Шэн. У меня еще нет…

И запнулась. Мысль понеслась галопом, и я едва могла угнаться за ней. Действительно, когда должны были начаться женские дни? Неделя назад? Две? Да, наверное, две… Здесь время летело так быстро, а дни были так похожи друг на друга, что я потеряла им счет.