Рассердившись, я приблизился к храмовникам на расстояние практически вытянутой руки, и оглушительно заорал, перекрикивая ропот толпы.

– А ну все заткнулись, и слушаем сюда!
– гвалт прекратился на несколько коротких мгновений, в течение на меня был направлен недоуменный взгляд почти всех присутствующих. Люди оценили мой внешний вид... и тут же отвернулись, вновь вернувшись к своим разборкам! Мне оставалось только кипеть от клокочущей внутри ярости, и гадать, почему все относятся ко мне, как к какой-то мебели. Раскрывая и закрывая от возмущения рот, как выброшенная на берег рыба, я не сразу допер, что своим обличьем сейчас я мало отличаюсь от эльфа-слуги - вот и обращают на меня внимания по-привычке не более чем на табуретку...

Руки у меня так не тряслись от гнева даже после того, как я чудом унес ноги от демонов разрыва. В голове крутились тысяча и один способ жестокой мести, один кровожаднее другого. На лицо сам собой наполз оскал ярости, а между пальцами пробежали искры.

Оглушительный гром среди ясного неба заглушил на краткий миг даже гвалт толпы. Стоящие в первых рядах были вынуждены прикрыть глаза от ослепительно яркого света, а когда они их открыли, то в их уши вонзился отчаянный крик сгоравшего заживо человека.

Возникшая, будто бы, с яркого неба молния убила одного из храмовников на месте, и задела еще одного, заставив того начать спекаться в начавших буквально на глазах плавиться доспехах. Он пытался сорвать их с себя, но от болевого шока мог лишь кататься по земле, лишь усугубляя свои мучения. Ударивший следом ему в грудь пучок ярко-синих молний прервал его муки.

– Отступн...
– едва последний из оставшихся в живых храмовников очнулся от ошеломления, как на него обрушился следующий удар. Непокрытая голова стала легкой мишенью для очередного удара молнией, и вскоре он разделил судьбу собратьев, не успевших даже вынуть мечи из ножен.

– Я надеюсь, теперь меня всем слышно!?
– крикнул я, в считанные секунды, добившись испуганной тишины.

– Магия должна служить человеку, а не человек - магии!
– заявил я, продолжив свою речь с того момента, как меня принудили к более резким мерам.

– Но нигде не сказано, что маг должен быть рабом в цепях! И тот, кто сажает человека в клетку - пусть готовится к тому, что закончит так же, как эти, - сказал я, сбавив тон. В горле почему-то пересохло от взглядов такого количества людей, да и вдохновленные мысли куда-то подевались. Вся эта затея с речью с самого начала имела оттенок какой-то придури. Я никогда не был оратором - не в том мире, ни в этом.

Толпа, между тем, с напряженным вниманием ловила каждый мой жест и каждое слово. Следовало заканчивать этот спектакль. С моими навыками работы с толпой не исключено, что скоро пришлось бы отбиваться даже от тех, кто первоначально нападать не собирался.

– Сообщите матери Жизель, что я хочу с ней поговорить!
– сообщил я толпе, - Я буду ждать приглашения на разговор, и получу его! Ну, чего ждете!?

Возможно, кто-то из ополченцев и имел что-то, чтобы возразить, но я произвел достаточное впечатление, чтобы сразу несколько человек немедленно бросились куда-то вглубь лагеря. Я не сомневался, что преподобной матери скоро донесут о моём появлении, а дальше уже всё зависело от неё самой. Захочет поговорить - так и пригласит, и заставит ополченцев меня пропустить. Не захочет - тогда и говорить нам заранее не о чем.

Отойдя в сторону, я примостился возле разлапистой ели на обочине тракта, и прислонился к ней спиной. Достаточное удаление, чтобы не нервировать людей - и вполне приемлемое, чтобы не потеряться из виду. В принципе, я настраивался на достаточно долгое ожидание, в течение которого буду вынужден мучиться от скуки...

– Я не помешала?
– едва я нашел удобное положение, чтобы полежать, как уже буквально через несколько минут рядом со мной раздался женский голос.

Повернув голову, я начал изучающим взглядом рассматривать подошедшую ко мне женщину эльфийской расы. На вид, я дал бы ей чуть больше тридцати лет - в уголках миндалевидных голубых глаз уже собирались морщинки, а въевшийся в кожу загар говорил о долгих годах, в течение которых её подставляли всем солнечным лучам и ветрам. Светлые волосы были собраны в пучок на затылке. Одежда была скрыта объемистым коричневым плащом из ткани, под которым можно было спрятать целый арсенал средств для убийства... я искренне надеялся, что это была только моя паранойя, и ничего подобного у эльфийки не было. Просто, мне сильно не нравилось выражение её глаз... не в том плане, что я ощущал какую-то угрозу. Но, как бы объяснить?

Если подумать на минуту, то чтобы чувствовать себя совершенно спокойно, подходя к неизвестному, но опасному магу, нужно быть личностью в чем-то, незаурядной.

– Помешала делать - что?
– искоса посмотрел я на неё, всем своим видом изображая нежелание шевелиться.

– Не знаю, - со смешком откликнулась эльфийка, - Спать, наверное?

– Я, - приподнимаясь на локтях, я пристально посмотрел ей в глаза, - Никогда не ложусь спать в незнакомом месте, не обложившись с четырех сторон минами.

– Буду знать, - кивнула мне женщина, - Но отчего такая паранойя? В конце концов, на твои мины может наткнуться не только враг, но и друг.

– Последнее время в окрестных лесах я встретил мало друзей, - откликнулся я, скрестив ладони на животе, - Зато опасной живности, храмовников, отступников, ходячих мертвецов и демонов - без счета. По мне, так в окрестностях сейчас можно лупить молниями во всё, что шевелится, а потом уже разбираться, с кем имеешь дело. Простые люди в такие времена сидят дома, и не высовываются.