– Как ты можешь так уверенно об этом говорить?
– удивленно приподнял я бровь, откинувшись на спинку стула, - Я понимаю, что в твоих интересах обещать многое, но хотелось бы каких-то более твердых гарантий.

– Я могу направить вас к преподобной матери Жизель, - произнес Гораци, - Она - влиятельная представительница Церкви Андрасте из Орлея, и организовала в окрестностях Редклиффа лагерь для беженцев от войны. Я имел с ней короткую беседу, когда она только прибыла, и немедленно понял, что она настоящая - святая. Она тебе поможет, я верю в это, - Гораци наклонился вперед в мою сторону, и заговорил приглушенным шепотом. В его глазах разгорелся странный огонек - отдаленно похожий на смесь глубокой веры и страстного преклонения.

– Я бы предпочел, - крепко сжав зубы, я отодвинулся от него, - Держаться подальше от церковных дел.

– И тем не менее, - настойчиво произнес Гораци, - Магия должна служить человеку, а не человек - магии. А значит, примирение магов и простых людей не за горами, ибо на то - воля Создателя. Для того, чтобы признать неизбежность этого, необязательно быть верным слугой Андрасте - для этого вообще необязательно искренне веровать! Ты можешь даже веровать в своих эльфийских богов - всё это совершенно неважно!

– Я уже говорил, что я - не эльф, - огрызнулся я машинально, - Не надо приводить для меня аргументы, связанные с верой. Всё это настолько далеко от меня, что ты не можешь себе представить.

– Тогда, ладно, - тяжело вздохнул староста, опустив на столешницу загорелые, натруженные руки, которыми только что размахивал в приливе вдохновения.

– С матерью Жизель тебе всё равно, стоит поговорить, - произнес он, - Вреда от неё не жди. Она крайне нетерпима к насилию, и будет призывать к примирению с магами в любом случае. Я даже уверен, во имя Андрасте, что среди её паствы в лагере беженцев могут обретаться тайные маги!

– Ладно, - вздохнул я, - Верю, что она, как минимум, не окажется мне враждебна. Возможно, мне действительно стоит как-нибудь туда заглянуть... если у меня правда появится важный повод.

– В её лагерь беженцев стекается множество людей, - заметил староста, - Если ты хочешь узнать последние новости - то тебе прямая дорога туда. Думаю, ты даже сможешь выяснить там, где находится ставка храмовников.

– Я пока не согласился с ними воевать, - начал я, но Гораци меня перебил.

– Это я так... к слову. Я ни на чем не настаиваю. Твоя воля, в конце концов, помогать нам, или нет, - сказал он.

– Ладно, - произнес я, замявшись, - Я бы хотел передохнуть у тебя до завтра, если не затруднит. После этого я, пожалуй, навещу эту твою мать Жизель. Возможно, мне действительно есть смысл держаться к ней ближе?

– Хорошо, - кивнул староста, -Только... если вдруг заявятся храмовники, то...

На моём лице сама собой возникла хищная улыбка, увидев которую, староста осекся на полуслове.

– Если сюда заявятся храмовники, - я не смог сдержать жестокого смеха, - То их тебе и хоронить не придется, даю слово.

***

– Рад, что вы добрались, - невозмутимо произнес Солас, оборачиваясь к Кассандре.

Останки демонов, сражение с которыми произошло на крепостной стене, медленно истаивали в пространстве. Многих солдат таковое событие застало врасплох, и сейчас они продолжали озираться по сторонам в поисках неожиданно пропавших врагов. Взгляды то и дело обращались в сторону невысокой эльфийки, творившей чары неизвестной природы прямо перед тем, как был уничтожен демонический разрыв. Многие догадывались, что это была та самая отступница, которую большинство подозревало в причастности к катастрофе на Конклаве. Оставалось только ломать голову над тем, по какой причине леди Кассандра решила позволить той принимать участие в схватке.

– Да уж, - согласился Варрик, опуская на каменные плиты пола монструозное устройство ростом с самого гнома, более всего напоминавшее гигантский многозарядный арбалет, - Я уже думал, леди Искатель, по своему обыкновению, заставит нас мерзнуть, а я еще даже не разогрелся.

Кассандра даже не повернулась в его сторону, и против обыкновения, даже не фыркнула в ответ. Гном и сам произносил свои слова без особого огонька, словно всё его внимание было приковано к чему-то другому, и он лишь пытался заполнить паузу.

Неподвижно застывшая подле Соласа фигурка эльфийки внезапно зашевелилась.

Словно вздрогнув, она оторвала взгляд от зеленоватого сияния, постепенно истаивающего внутри её ладони, и подняла голову. На загорелом, но осунувшемся лице очень четко выделялись близко посаженные миндалевидные глаза темно-зеленого цвета, сейчас полные настороженного внимания. Кончики остроконечных ушей едва заметно пробивались сквозь недлинные, взъерошенные каштановые волосы, сейчас небрежно отброшенные набок. Валасселин - ритуальные татуировки долийских эльфов, покрывали искусным растительным орнаментом скулы и подбородок волшебницы, въевшись глубоко под кожу, хотя следовало отдать неведомым художникам должное - татуировки не уродовали довольно правильных черт лица эльфийки.