В этот момент из кабины вышел капитан судна Илья Шмиренский.

— В чем дело? — спросил он. — Вы, двое, чего расселись?

— Я вот жду товарища. — Петр ткнул пальцем в Ивана.

— А я сам не знаю, чего жду, — ответил Иван.

— Значит, так, молодежь, — сказал Шмиренский. — Шагом марш на выход. Мне еще назад на Землю лететь, забирать следующую партию пассажиров. Не могу же я задерживаться из-за двоих трусов! Новой планеты они испугались…

— Это кто здесь трус? — возмутился Иван.

— Ты, наверное, не я же. Я сделал все, что от меня требовалось и чему меня учили, — привел свой корабль на Красную планету.

— Вы другое дело. Вы исполнитель, у вас особые привилегии, потому и не боитесь. Нам же говорили, что Марс красный, а он, — Иван ткнул пальцем в экран монитора, — какой-то серо-зеленый.

— Это естественное искажение цвета.

— Мы тоже подвергнемся каким-нибудь естественным искажениям? — сострил Иван.

В этот момент из-за спины капитана вышел другой член экипажа. Он снимал все происходящее на камеру.

— Вас снимают! — воскликнул капитан. — Выходите, не позорьтесь!

— Если вам не нравится, можете потом вырезать, — предложил Иван.

— Пленку ни на сантиметр не сократят. Высадку на Марс мы покажем полностью, как бы она ни затянулась.

— Кстати, затянулась она уже порядком, — заметил оператор. — Пленка вот-вот закончится.

— Врете, — возразил Иван. — У вас видеокамера, в ней пленка не кончается.

— Все когда-нибудь кончается, — возразил оператор. — Даже видеопленка.

— Знаете, меня терзают сомнения, — произнес Иван. — Сдается мне, что мы не покидали пределов Земли. Так, покружили пару месяцев над пустыней. Скажем, над Сахарой. Теперь начальство приказало высаживаться, и нас про дают в рабство какому-нибудь арабскому шейху! Вот на что это похоже.

— Бред, — сказал капитан. — Здесь на миллион километров вокруг ни одного араба.

— Вы сами немного похожи на араба.

— Да я грузин!

— Ага!

— Что — ага?

— Так, ничего…

— Прошу прощения, — обратился к капитану оператор, — но этот юноша сошел с ума. Правда, не окончательно. Не секрет, что вокруг Марса скапливается плотное облако негативной энергии. Один видный эксперт недавно заявил, что межпланетным переселенцам становится все труднее преодолевать эту пелену концентрированных и искаженных данных. Мы могли оказаться где угодно.

— Я тоже про это слышал, — сказал, выходя из кабины, взъерошенный паренек. Видимо, помощник оператора: за плечами он нес большую сумку-чехол для камеры. — Меня Мишей зовут, — представился он. — Я под слушал ваш разговор, и мне стало жутко интересно. Видите ли, давным-давно мы еще удивлялись странным явлениям — когда вдруг сочеталось несочетаемое. Например, мы поразились бы, встретив человека с попугаем вместо руки.

Миша указал на экран, и все увидели верзилу в черном. Казалось, он ждет автобус на остановке; такой обычный, ничем не примечательный человек, если не считать попугая у него вместо левой кисти.

— Впору воскликнуть: «О чудо!» — продолжил Миша, — но в журналах на Земле про такое писали. Даже по Си-эн-эн передачу недавно показывали. Это вроде называется… попугайное расстройство психики. Первые случаи были отмечены на Мадагаскаре или в Бенине, не помню. В общем, у африканцев генетическая предрасположенность к такого рода заболеваниям. Налицо материализация психоза.

— Уверен? — спросил Саша, оператор. — Ты только что доказал существование непроницаемой сферы неизвестности, но ведь мы сами сейчас внутри ее пределов. Так откуда тебе знать наверняка?

— Мы же русские, дружище, — сказал Миша. — Русский без таких загогулин жить не может. Сейчас мы будто в самом настоящем научно-фантастическом романе. Некогда подобное было доступно только англоговорящим народам, лишь они умели мыслить научно-фантастическими категориями. Но у русских границы мышления куда шире, мы превзошли остальных.

— И как, по-вашему, происходит то, что происходит с нами? — спросил Петр.

— Физики доказали, что из ничего всегда рождается нечто. Не порою, а именно всегда и постоянно. Из чего еще рождаться чему-то, как не из ничего?

— То есть все нереально?

— Наоборот, — сказал Иван, внезапно решив присоединиться к беседе, — реально все. Только нам этого не постичь, потому что реальность вошла в сферу банального. То есть того, что априори не стоит внимания. Зато сейчас мы связаны неким категорическим императивом и должны изучить то, к чему прежде относились без внимания. Как к банальному.

— Браво, Иван, — похвалил его Петр. — Очень смелое высказывание. Кстати, вы не заметили: человек с попугаем через свою птицу курит сигарету.