— Роберт и Джина… — повторила Кедвин. — Значит, три дня назад они были еще живы.

— Да, с ними было все в порядке. Они мне сказали, что до меня с ними был еще один человек.

— Грегор Пауэрс.

— Ты знаешь?

— Да. Он мертв.

Райли нахмурился:

— Его убили?

— Нет, он покончил с собой… Ему удалось сбежать. От него мы узнали о том, что происходит. Потом его нашли, и он, чтобы не даваться снова им в руки, бросился под поезд.

— Ужасно, — прошептал Райли. — Ты правильно сказала — это свиньи. Они даже посмеивались, когда заталкивали меня в камеру к тем троим. Там ведь теперь получалось двое на двое… Я так и не понял, они что, в самом деле считают нас какими-то обезьянами? Ждут, что мы, оказавшись в одной клетке, кинемся трахаться?

Кедвин невольно улыбнулась:

— У вас богатый лексикон, преподобный отец.

— Станет еще богаче, если этот ужас не закончится, — без тени улыбки отозвался Райли.

Он посмотрел в сторону Мишель и вздохнул:

— Если бы ты видела ее лицо после того, как ее приволокли обратно в камеру… Я готов был тут же забыть о своих клятвах… И пусть моя душа горит в аду. Пирсон был прав, я все-таки Бессмертный.

Кедвин, услышав ненавистное имя, нахмурилась:

— Зачем ты его вспоминаешь?

— Я не верю, что он предатель, — вздохнул Райли. — Не спеши с выводами, пожалуйста.

Ответить Кедвин не успела — вдалеке лязгнула дверь, послышались шаги двух охранников.

— Ну вот, время вечернего туалета и трапезы, — невесело усмехнулся Райли.

Он встал и подошел к Мишель. Присел рядом, осторожно потряс за плечо:

— Детка, просыпайся…

Она едва пошевелилась. Кедвин тоже приблизилась.

— У нее озноб, — озабоченно сказала она. — Ну-ка, малышка, поднимайся… Нужно немного пройтись.

— Куда? — бесцветно спросила Мишель.

В это время лязгнул замок в двери их камеры. Кедвин заставила Мишель подняться и обняла, помогая удержаться на ногах.

— По одному, — зло бросил подошедший первым охранник.

— Заткнись, придурок, — огрызнулась Кедвин. — Ты не видишь, что она не может идти сама? Или два здоровых парня с пистолетами испугались двух безоружных женщин? Ну, автоматы возьмите, что ли.

— Оставь, пусть, — бросил напарнику второй охранник.

Кедвин, выходя из камеры, глянула в его сторону, пытаясь рассмотреть лицо. И в самом деле похож на человека или просто слишком сыт?

Мишель не сопротивлялась, безвольно повиснув на руке Кедвин. Так ее пришлось вести через весь коридор. И обратно.

Вернувшись, она сразу снова забилась в свой угол. Ах, как нехорошо, думала Кедвин. Да, боль, да, потеря. Но погибших не оплакивают во время боя.

Что же делать?

Ушел и вернулся Райли. Лишь после этого принесли еду — три куска хлеба (к счастью, довольно внушительных) и небольшое ведерко воды.

Кедвин снова склонилась к Мишель:

— Вставай, девочка. Нужно поесть.

— Я не хочу, — равнодушно отозвалась Мишель.

— Неправда, — мягко возразила Кедвин. — Вставай, не упрямься.

Мишель рывком села:

— Почему вы не оставите меня в покое?

— Потому что еще не время для покоя, — спокойно сказала Кедвин, жестом останавливая порывавшегося вставить слово Райли.

— Вы думаете, я буду брать еду у НИХ? — кривясь, выдохнула Мишель.

— Другой еды нет. Мишель, хлеб ни в чем не виноват. Это просто хлеб… Тебе нужно есть. Чтобы поддержать силы.

— Зачем? — спросила Мишель и отвернулась.

Кедвин придвинулась к ней поближе:

— Разве ты не хочешь отомстить?

Мишель вскинула на нее глаза в темных кругах. Еще мгновение, и что-то в выражении этих глаз дрогнуло. Потом Мишель решительно взяла протянутый ей кусок хлеба и откусила.

Кедвин, чтобы не стоять у нее над душой, снова отодвинулась к противоположной стене.

— Что ты делаешь? — тихо спросил ее Райли. — Зачем внушать ей такие мысли?

— Любые мысли хороши, если нужно заставить человека хотеть жить, — шепотом ответила Кедвин. — Время для душеспасительных бесед еще не пришло.

— Но…

— Мы на войне, преподобный отец. На поле боя не читают проповедей.

Райли быстро глянул на нее и снова опустил глаза.

— Может быть, ты и права.

*

Наутро явился Поль — такой же робкий и улыбчивый, как и накануне. Пирсон снова предложил ему присоединиться к себе за столом. И тот снова с готовностью согласился.

Пирсон, не спеша задавать лишние вопросы, внимательно к нему присматривался. И понемногу все больше убеждался в правильности своей вчерашней догадки.