Далеко под облаками мы видим крошечный свет.

Маленький автомобиль, полный людей. Каждый из них связан с тысячами наших книг. В нескольких километрах позади них начинается преследование. Рации пробиваются через статические помехи, выкрикивая проклятья и отдавая приказы.

Вздыхающие собираются с силами и покидают тишину облаков. Они присоединяются к остальным, тем из нас, кто разозлён, возмущён, обижен и убит, самоотвержен и отважен. Тем и нас, которые чувствуют боль других и хотят это прекратить.

Мы спускаемся все вместе. Движемся вслед за крошечными людьми, наблюдаем и ждём, припадая ухом к шумным нитям жизни.

Время тишины прошло.

М УСТРАИВАЕТ КОЛЕНИ на приборной панели и делает всё возможное, чтобы ужаться в размерах. Переключая передачи, Эйбрам нечаянно задевает его живот костяшками пальцев, и они обмениваются неловкими взглядами. Джули сидит в центре заднего сиденья и держит на коленях Спраут, обхватив её руками, как ремнём безопасности, а я сижу рядом с ней, упираясь коленями в спину М. Я смотрю в окно, пока Нора рассказывает ему о новом мрачном пейзаже наших жизней.

Дождь закончился. Небо излучает слабый серебристый свет. В последние несколько дней мы с Джули много времени провели без сознания, но когда в последний раз по-настоящему спали? Не могу представить, что обмороки после пыток очень способствуют отдыху. Моё тело всё ещё не очень нуждается в человеческих потребностях, — не помню, когда в последний раз я чувствовал голод, и неделя без сна для меня обычное явление, но я волнуюсь за Джули. Я никогда не видел её такой измученной. Она не такая разговорчивая, как обычно, и позволяет Норе рассказывать о событиях. Джули придерживает искалеченную руку, морщась на каждой дорожной кочке, и мне так хочется забрать её домой, снять бинты, смыть с её тела кровь и грязь. Но с каждой пройденным километром понятие «дом» становится всё абстрактнее.

— Ну… — говорит М, когда история Норы подходит к печальному настоящему, в котором мы убегаем от трех мёртвых солдат в неопределённое будущее. — Ясно.

В машине тихо, только грохот мостовой да ровный «тик-тик-тик» застрявшей в покрышке пули.

— Эйбрам, — говорит Нора.

Он молчит со времени перестрелки. Смотрит на дорогу — наверное, это мудрое решение, поскольку скорость перевалила за 140 км/ч.

— Куда мы едем?

— Подальше от них.

— От кого? От тех парней, которых мы убили? Он смотрит на неё через зеркало.

— Скажи, ты ведь не думаешь, что на них всё закончилось?

— Нет, я…

— Они дадут Паркеру примерно десять минут, чтобы отчитаться, а потом отправят другую группу. Если мы сбежим и от них, они отправят две. Потом три и так далее, — он сжимает руль, лавируя между выбоин, и едет прямо по ним, если их становится слишком много. — Всё, как он сказал. Аксиома никого не отпускает.

— Почему они так убеждены в том, что мы важны? — бормочет Джули себе под нос. — В этом нет смысла.

— Для новой Аксиомы не обязательно, чтобы в их действиях был смысл.

— А для старой было обязательно? — спрашиваю я.

Он смотрит в зеркало, чтобы вспомнить того, кто задал вопрос. Со времени нашей встречи он услышал от меня меньше двадцати слов.

— Мы были умными, — говорит он, возвращаясь к дороге. — Мы никогда не были добрыми, забирали, что хотели у любого, кто этим владел, но мы пытались построить безопасный мир и, идя к этой цели, принимали стратегические решения. А сейчас просто пожираем всё, что видим. Так не может продолжаться.

— Не ответил на вопрос Норы, — говорит М.

— Куда мы едем? — повторяет она. — Я не мешала тебе вести, потому что думала, что у тебя есть план.

— План, — он выезжает на автостраду. — Я планировал уехать за пару сотен миль от побережья, высадить вас в каких-нибудь выбранных вами развалинах, увезти дочь в отцовский домик в Монтане и переждать там, пока Аксиома не взорвётся. А у тебя какой план?

Наконец мы выбираемся из скользкой гнили леса на бетонное плато И-5, и Эйбрам разгоняет Порше до скоростей, на которых наверняка не гонял в своей жизни до апокалипсиса. Тогда машины были просто дорогими знаками могущества, полными неиспользуемой мощи.

Сейчас её можно использовать на всю катушку — спидометр показывает 160.

— Он не сработает, — говорю я. — Твой план.

Я жду возражений, но Эйбрам ничего не отвечает.

— Ты не сможешь от них убежать. У них есть самолёты.

— Их не так много, чтобы тратить на охоту за нами, — слабо протестует он.

— У них есть вертолёты. Он молчит.

— Они найдут нас. Скоро. Тишина.

— Эйбрам. Ты не доберешься до своего домика.

— Я знаю! — насупившись, огрызается он, глядя на меня в зеркало. — Но спасибо, что объяснил это моей шестилетней дочери.