Потом мы каждый про себя удивлялись, что встретились, и молчали. До самого дома удивлялись и молчали. Сначала-то мы обрадовались, а потом поняли, что зря обрадовались. Если б мы в Артеке с ней познакомились девчонкой и мальчишкой, а теперь бы встретились, тогда было б весело. А то не в Артеке, а на кладбище.

Я остался один на лестнице. Сначала посмотрел на дверь, которая закрылась за Татьяной, потом на кленовый лист, что держал в руке. Я его подобрал, когда мы шли пешком через бульвар Танкистов. Я всегда подбираю кленовые листья. Подберу и несу, даже не замечаю. Все время так с каким-нибудь листом в руке и хожу.

А этот лист был большой и красивый, как веер. Я шел себе, помахивал им. И мне как-то не хотелось его бросать куда зря, под ноги, чтоб его топтали. Я его давно нес, а он был совсем ни капельки не помятый. Я посмотрел, посмотрел и опустил его в почтовый ящик к Ирке Виноградовой. Проявил к ней этим свое незлопамятное отношение. Я бы и письмо ей, конечно, написал, но она от моего имени ничего читать не будет. А тут вроде бы письмо. Только вроде не от меня, а от деревьев. И все понятно. И обратный адрес есть — бульвар Танкистов.

Ирина Виноградова

1

— Знаешь, что я нашла сегодня в почтовом ящике? — загадочно спросила Ирина.

— Что?

— Лист… кленовый.

— Что ты говоришь? — удивилась Ольга Дмитриевна. — Кто же это хулиганит?

Ирина засмеялась:

— Да не хулиганит, как ты не понимаешь? Это, наверное, Игорь бросил.

Ольга Дмитриевна вытерла мокрые руки, откинула тыльной стороной ладони прядь и, устало разогнувшись, виновато и внимательно посмотрела на свою дочь. Она не понимала: зачем нужно бросать листья в почтовые ящики?

— А ну тебя, — махнула Ирина рукой и принялась за лапшу.

А Ольга Дмитриевна стояла, приглаживая волосы, и думала, что это, наверное, очень плохо, если мать все время чего-то не понимает в дочери.

Ирина нетерпеливо постукивала каблучком и морщилась. Полная женщина в соломенной шляпе с кожаными цветами и с большим ридикюлем, занимавшая будку минут десять, оставила после себя приторный запах духов «Кармен». Ожидая, когда подойдет к телефону Игорь, Ирина метала негодующие взгляды в спину уходящей женщины, но каленые стрелы этого острого взгляда слегка притуплялись о стекло будки и, наверное, только поэтому не поражали несчастную на месте. О том, чтобы Ирина промахнулась, не могло быть и речи. Эта соломенная Кармен должна была знать, что все телефонные будки на ближних улицах и вообще в мире принадлежат худенькой девушке из пединститута. Ей их подарил Игорь вместе с улицами, разумеется. Произошло это еще на первом курсе. Утром в библиотеке она бездумно сказала, что у нее сегодня день рождения, который она, впрочем, не собирается отмечать. А вечером он пришел. Ирина так растерялась, что даже не пустила в комнату, разговаривала с ним в коридоре. Они были едва знакомы, и вдруг он заявляется и протягивает ей огромную коробку.

— Что это? — испуганно спросила Ирина.

— Вам в… день рождения.

Ирина хотела вернуть тяжелую коробку и пожать в знак недоумения плечами, но любопытство пересилило. Прежде чем вернуть, она решила посмотреть, а что внутри. Надорвала, просунула руку, нащупала гладкую поверхность деревянного шара с какой-то иглой в центре. Невольно удивилась:

— О-о-о! Глобус?

Но Игорь даже не улыбнулся.

— Я дарю вам, Ирина, весь мир.

Сказал, и по его лбу побежали серьезные морщинки, словно то, что он произнес, вовсе не было шуткой.

Именинница смущенно крутнула шар.

— Весь мир?

— Да.

Они стояли друг против друга в тесном темном коридоре, в руках у Ирины бесшумно крутился шар, мелькали материки, моря, океаны. Игорь положил тонкую руку на глобус, чтобы остановить вращение земель, и, покорно заглянув в глаза Ирине, объяснил, как объясняют девочке, которая никак не может усвоить урока:

— Не какую-нибудь одну Африку, одну Австралию, одно Черное море, — он многозначительно улыбнулся, — а весь мир.

Игорь так ошеломил своим неожиданным приходом и подарком, что Ирина не сразу нашла ответную шутку.

— Значит, он теперь мой?.. Мир?

— Чур, на двоих, как говорят мальчишки.

Она посмотрела на шар:

— Но что же я с ним буду делать?

— Для начала, если вы не возражаете, пройдемся, посмотрим наши владения.

В тот вечер они исходили полгорода, а потом сидели на лавочке на бульваре Танкистов. Говорили о пустяках, о том, что слишком доверчивое человечество спит себе и даже не подозревает, что двое ловких сообщников из пединститута под покровом ночи устроили новый передел мира.

…В трубке раздался встревоженный голос.

— Что?.. Какой лист?

— Я спрашиваю, это ты бросил в почтовый ящик кленовый лист? Нет?.. Ну, ладно, пока.

— Постой. Алло! Ты откуда звонишь?

— Из своей телефонной будки… что около нас.

— Иди по бульвару Танкистов в мою сторону. Я тебя встречу.

— Ладно, — нехотя протянула Ирина.

Выходя из дома, Ирина надела черную прямую юбку и любимый черный свитер. А косички так и остались: поленилась расплести и сделать прическу. Но, собственно говоря, косички — тоже прическа. Стильная, причем. В сочетании с любимым свитером просто что надо. В нем Ирина казалась особенно тоненькой и хрупкой, совсем девочка, потому что свитер был грубошерстный, крупной вязки, тяжело обвисал на одно плечо, немножко перекашивая фигуру, одним словом, свитер просто кричал, что хозяйка небрежно относится к своей одежде и единственно, что ее украшает, — это молодость.