— Не знаю.

— А на обороте написана моя фамилия чернилами.

— Не знаю.

Татьяна отвернулась. Горев постоял немного и пошел дальше, сгорбленный, жалкий.

Пробежал семеня главреж. На секундочку обернувшись к Татьяне, Борису, Анатолию, он хмуро, словно кидая кость, кивнул:

— Здрассьте!

Все трое накинулись на эту кость, раздался хруст ответного приветствия.

И снова появился Горев. Он шел, послушно опустив голову, за инспектором сцены Ярославской, но та его не видела, не хотела видеть.

— Где Горев? — спросила она, важно задрав подбородок.

— Я же за вами иду, — подал робкий голос Горев.

Ярославская приняла это к сведению, но не сочла нужным обернуться.

— У вас трельяж с отбитым углом?

— Да.

— Я нашла ваш трельяж, — сообщила она, прикалывая какую-то бумажку к доске приказов. — Его девушки взяли. Он у них наверху. Можете пойти и забрать от моего имени.

Через несколько минут вошел с трельяжем Горев. Татьяна хотела снова отвернуться, но не успела.

— Таня, у вас не найдется карандаш номер два? — спросил он.

— А зачем вам?

— Я хотел наложить легкий грим, — вежливо объяснил он. — Но кто-то опять забрал у меня все карандаши и коробочку с пудрой вместе с ящиком стола. И трельяж вон у девушек наверху оказался.

Татьяна сказала, где он найдет у нее нужный ему карандаш, и, отвернувшись, нервным движением попросила у Бориса сигарету.

— Спасибо, — услышала она и передернула плечами… Закурила, села на краешек подзеркальника. Дым стлался вверх по зеркалу, затуманивая отражение. Татьяна увидела будущие морщины на своем лице, перхоть в волосах, жалкую и заискивающую улыбку… И услышала противный старушечий голос: «Никто не знает, куда делся мой трельяж?» Она поняла, что ее в театре ожидает такая же участь, что и у нее будут ради шутки забирать трельяж и коробочку с пудрой вместе с ящиком стола.

Загримировавшись, Горев появился важный, торжественный, с тростью.

— Кафе уже было? — спросил он.

— Давно, — буркнула Татьяна.

Горев приоткрыл дверь на сцену.

— Катя, Катя, скоро ли мой выход?

Катя выплыла из темноты, уставилась на него и вдруг хлопнула себя ладонью по лбу так, что у нее чуть очки не свалились на пол.

— Господи, про вас-то я совсем забыла. А я думала, что мне надо сделать? Где ж вы раньше-то были?

— Я гримировался. У меня трельяж девушки к себе наверх унесли.

— Совсем забыла. Ничего, — успокоила она его, — у вас роль без слов, никто не заметит. Вы только сами помалкивайте.

Она захлопнула дверь. Горев потянулся, чтобы снова ее открыть, но взялся за ручку и обмяк. Посмотрел на Татьяну, на Анатолия, на Бориса.

— Как же так?

2

Татьяна, закутанная в шубку, купленную в «Детском мире», возвращалась из театра после вечернего спектакля. Ирина в это же время возвращалась с вечера в пединституте. И в воротах своего дома они встретились.

Во дворе блестела узенькая накатанная мальчишками ледяная дорожка. Снег несколько раз ее присыпал, но кто-нибудь из гостей дома № 217 наступал нечаянно и, хлопнувшись, подметал подолом пальто или шубы.

Татьяна, весело поздоровавшись с Ириной, неожиданно разбежалась и лихо прокатилась через всю дорожку, показывая, что веселье Нового года просто захлестнуло ее, закружило и она расшалилась до того, что не может остановиться.

Ирина тоже разбежалась вслед за Татьяной и прокатилась по дорожке. Они вбежали в подъезд. Отряхнулись от снега и на какое-то мгновение замешкались около батареи, и каждая почувствовала свою одинокую неприютность.

— Почему одна? — спросила Татьяна.

— Поссорилась со своим парнем.

— Это бывает. Знаешь что?.. Сделай мне одолжение.

— Какое? — насторожилась Ирина.

— Пойдем ко мне встречать Новый год. У меня есть бутылка шампанского. Разопьем ее, как мужчина с мужчиной.

За дверью Татьяниной комнаты звучала громкая музыка и трезвонил телефон.

— Почему у тебя радио так орет? — спросила Ирина.

Татьяна убавила громкость.

— Я нарочно его оставляю включенным. Вернешься из театра, подойдешь к двери, а за дверью кто-то говорит. Как будто там человек. Один раз подхожу, а там женщина говорит. Голосом моей матери. У меня все потемнело в глазах, кинулась, едва ключ не сломала. Влетела и чуть не заплакала… Передавали какую-то пошлую пьесу, — она сняла трубку. — Да!..

Звонил Борис.

— Ты чего убежала? Анатолий несколько раз спрашивал, почему ты не осталась. Он даже предложил выпить за тебя. Что у тебя с ним?

— Почти ничего, вернее, совсем ничего.

— Знаешь что, — он помолчал, — выходила бы ты, девка, замуж.

— Да? — спросила Татьяна, чтобы выиграть время, потому что она не знала, как ему отвечать, нагрубить или подыграть в том же тоне.

— Я тебе точно говорю, могу Гесиода процитировать.

Татьяна решила все-таки подыграть.