Я пыталась забрать её, когда поверила, что Пол убил моего отца, но я не могла, не полностью. Даже ненавидя его, я знала, что могла полюбить его. Может быть, я уже начинала любить.

И всё же я не могу отменить то, что произошло между мной и Полом из этой Вселенной. Что-то от меня теперь принадлежит ему, и я чувствую, знаю, что, но принадлежит мне.

Ты видела рисунки этой Маргарет, говорю я себе. У неё уже были глубокие чувства к нему. Может быть, это другая Маргарет, прорывается на поверхность.

Нет, я знаю лучше.

Я влюблена в Пола Маркова. В этого Пола Маркова. Совершенно, непоколебимо, страстно влюблена.

Но я влюблена в одного человека или в двоих?

Вскоре после Рождества царская семья совершит поездку в Москву под предлогом какого-то официального дела, однако истинные намерения царя Александра — это испытать своих дворян и приближенных, желая удостовериться, что они будут хранить верность ему, а не Великому Князю Сергею. Остальное семейство недовольно. Я в восторге.

— Мы увидим там полковника Азаренко? — спрашиваю я Владимира обычным тоном, когда мы собираемся уезжать.

Он хмурится.

— Полагаю, что да. Почему тебе есть дело до этого напыщенного старого петуха?

Я пожимаю плечами, предвкушая минуту, когда буду стоять перед Азаренко и требовать возвращения Жар-птицы Пола.

Если она всё еще у него.

Основываясь на уроках истории о Наполеоне и нескольких документальных лентах, которые я мельком видела по кабельному, я думала, что невозможно путешествовать по России зимой. Очевидно, если ты не русский. Царский поезд может добраться до Москвы за несколько часов. Мы вернемся в Новогодний Вечер к самому большому балу на первое января.

— Я хочу встретиться с инженером! — говорит Питер, когда мы забираемся по обитым бархатом ступенькам в царский автомобиль. — Можно мне, пожалуйста?

— Вы останетесь со мной, как ваш брат, — настаивает царь Александр. Он даже не улыбается своему младшему отпрыску. — Вы уже достаточно взрослый для того, чтобы начать изучать свои будущие обязанности.

Ему десять. Но я придерживаю язык. Я уже поняла, что спорить с царем — значит только всё ухудшать. Мой отец, стоящий немного в стороне и несущий свой саквояж, сжимает челюсти так, как он это всегда делает, когда он зол, но пытается этого не показать.

Царь посылает Питеру презрительный взгляд.

— Или вы предпочтете сидеть с сестрами за вышиванием цветов?

— Нет, я останусь с вами, — говорит Пётр, однако он выглядит напуганным. Бедный малыш.

Когда царь Александр отворачивается, папа похлопывает Петра по плечу и говорит:

— На обратном пути мы с вами приедем на станцию пораньше, чтобы у вас было время поговорить с инженером. Как вам это?

Питер расцветает, и когда он и папа улыбаются друг другу, я думаю, а не может ли Питер быть тоже его сыном? Каким-то образом я чувствую, что нет, и всё же папа посвящает себя маленькому мальчику. Он заботится о мамином сыне ради неё, ради любви, которую она никогда не увидит, и которая продолжается почти десять лет после её смерти.

— Миледи? — тихо говорит Пол.

Я смаргиваю слёзы.

— Пылинка попала в глаз.

Пока мужчины заходят в следующий вагон, чтобы поговорить о дипломатии и выпить водки, или чем они там занимаются, мы с Катей остаемся в царском вагоне. На этот раз Катя не посвятила себя тому, чтобы надоедать мне, она слишком занята тем, что играет в какую-то карточную игру с Зефировым.

Пол остается впереди вагона во внимании. Я читаю свежие газеты в попытке успокоиться, но все с большим интересом.

Завораживает то, что говорил Пол о том, что события повторяются в разных измерениях, определенно правда. Некоторые из людей, знаменитых в моём измерении, здесь тоже известны, но в неожиданном смысле. Например, "знаменитая певчая птичка Флоранс Велч" заканчивает концертный тур по Европе, где она пела либретто из опер. Билла Клинтона недавно переизбрали на второй срок Президентом Соединенных Штатов, он баллотировался как кандидат от Партии Сохатого (партия "сохатого" (была организована в 1911 г., на президентских выборах 1912 г. поддерживала кандидатуру Т. Рузвельта) и на фотографии он с расширяющимися книзу бакенбардами, которым позавидовал бы любой хипстер.

И колонка новостей из Нью-Йорка сопровождается фотографией признанного изобретателя Ватта Конли.

Пока поезд покачивается из стороны в сторону, я складываю хрустящую газету и ближе смотрю на фотографию. На Конли старомодный костюм, и его волосы разделены на пробор, это совершенно не красиво, как это могло быть таким модным? И всё же он выглядит похожим на себя. Его притворная улыбка не скрывает его уверенности в себе, так же как его мальчишеское лицо не скрывает его беспощадности. Статья рассказывает о его изобретении движущихся картинок, и говорит о том, что они "продолжаются целых две минуты", что вызывает у меня улыбку. Очевидно, Конли знаменит своими изобретениями в любой Вселенной.