– На всякий случай. Я не знаю. От Москвы.

– Ну-ну...

В руках у водителя появилась шариковая ручка, газетка с кроссвордами. Какое-то время Марек следил, как в клетках возникают буквы и складываются в слова.

Тайга. Лесоповал. Козырь.

На кисти водителя, у большого пальца, синела наколка. Недописанная. 'Вов'. Вова? Или, может, 'о' это 'д'?

– И долго ждать?
– спросил Марек.

– Минут десять. Оттуда поедут.

Легкий наклон головы показал, откуда. Слева.

Марек посмотрел влево, прямо - не пройтись ли пешком по убегающему вдаль проспекту. Нет, решил, не пройтись. Лениво. Пользуясь случаем, достал из сумки ноут. Ну-ка, набьем по свежим впечатлениям.

'Город за время моего отсутствия разительно изменился. Я уезжал из места, которого поразили все провинциальные болезни разом - бедность, грязь, ветхие халупы муниципального жилья, безработица и бессмысленность существования, и тут же, по соседству, пышные чиновничьи и бандитские особняки, каменные заборы, открытые бассейны и дорогие женщины. Дикий край.

По дороге с вокзала я одновременно с надеждой и страхом вглядывался в улицы, в дома, в людей. Конечно, ветхие многоэтажки никуда не делись. Было бы глупо полагать, что они растворятся без следа. Но заметил я и новостройки, и расползшийся на полквартала торговый центр, и остовы еще каких-то строений.

А воздух! Самое главное был воздух. Не было в нем той обреченности, что отличала жуткий советский период. Не было и угнетенной российской прели.

Казалось, дышишь самой свободой. Заслуженной, выстраданной и оттого вдвойне приятной. Печать нового светлого демократического будущего лежала на лицах горожан'.

Не слишком ли?
– подумал Марек. Воздух свободы, печать будущего. Оно, конечно, такое любят...

– О, - сказал, отвлекаясь от кроссворда, водитель, - едут.

– Где?

Марек хлопнул крышкой ноута.

Улица слева оделась проблесковыми маячками. Ближе, ближе. Скоро Марек смог рассмотреть летящий к перекрестку самый настоящий кортеж из трех автомашин. Камуфлированный 'Хамви' спереди, 'Хамви' сзади, между ними черный лимузин с тонированными стеклами. За пулеметами на крышах 'Хамви' торчали стрелки.

Ф-фух!

'Рэйндж ровер' качнуло воздушной волной. Головной 'Хамви', взвизгнув шинами на повороте, одарил сизым выхлопом. Мелькнули габаритные огни. Лимузин за ним на скорости слегка занесло, но он быстро выправился, оставив на асфальте черный след протекторов. Замыкающий 'Хамви' притормозил, и Марек вдруг обнаружил, что прямо в лицо ему смотрит М240.

Противно заныл живот.

Голова стрелка в тактическом шлеме с забралом на две трети лица качнулась, ствол пулемета дрогнул.

Марек, как защиту, прижал ноут к груди.

– Не ссы, - одними губами произнес водитель, уставясь в точку на лобовом стекле.
– Это они развлекаются так. Пугают.

Марек икнул.

– Прийятного апьетита!
– вдруг рявкнуло из 'Хамви'.

Тут же грянули ударные - и вездеход, расплескивая рок-металл из окон, рванул прочь.

– Веселые ребята, - выдохнул Марек.

Зажегся зеленый.

– В сущности, нам за ними, - сказал водитель.

'Рэйндж ровер' дернулся и медленно покатил по полосе.

– Может, догоним?
– спросил Марек. Страх его отпустил, появилась даже какая-то бесшабашность.

Водитель покосился на него как на сумасшедшего:

– Жить надоело?

На серые плиты когда-то площади Ленина свернули в молчании.

Впереди выросла ограда и будка охраны за бетонным блоком. Водитель выкрутил руль.

– Финита.

– Здесь?
– Марек распахнул дверцу.

Как ни странно, угрюмую трехэтажку из красного кирпича с тусклым шпилем, вырастающим из куполообразной крыши, время не взяло. Герб, конечно, сбили, триколор сняли, болталась теперь наверху какая-то красно-белая тряпочка, но двери, дубовые, со стеклом, так и не поменяли. Бывший горисполком. Бывшая горадминистрация. А теперь, значит, комендатура и тоже, наверное, что-то правительственное.

– Э-э!
– крикнул водитель.

– Ах, да, - Марек вернулся, запустил руку в карман плаща.

Вынул пять евро - те самые, так и не принятые проводником. Расстался с ними с легкой душой. Чур меня, чур. Добавил две монеты из портмоне. Вложил в протянутую ладонь.

– Семь?

– Семь, семь, - кивнул водитель.

Марек отразился в очках в последний раз. 'Рэйндж ровер' фыркнул, блеснул на прощание стеклами.

На показанный европаспорт в будке отреагировали поднятием шлагбаума.