– Так точно, командир ака.

– Как зовут?
– и начиная восточно-неспешный разговор приступаю к супу.

– Али я, товарищ капитан.

– Откуда, когда призван, как в плен попал?

– Я из колхоза "Байраки Сурх" (Красное Знамя), который недалеко от Бухары, призван в ноябре 1940 года, служил в ** стрелковой дивизии, в плен попал при обороне Минска. Ночью был в боевом охранении, вроде не спал, раз удар по голове и все, оказался у немцев, разведка взяла меня как языка.

– И что много рассказал врагу?

– Нет я притворился человеком не знающим русский язык, говорил им по таджикски и по узбекски, простите товарищ командир, но это был мат. Они били, пытались у меня узнать место расположения артиллерии, я по русски отвечал только одной фразой: "Я па русска ни гавару", примерно на сотом ударе они признали бесполезность меня как языка, и просто дополнительно побив, отправили в лагерь для военнопленных. Оттуда нас и вывозили на поезде, когда ваши ребята нас выручили.

– Кем был до попадания в плен?

– Второй номер пулеметного расчета, красноармеец Хушвактов Алиджон Пулодович.

– Русский откуда знаешь, таджик или узбек?

– Русскому учили сперва в школе, потом в техникуме, техническая документация вся на русском, вот и пришлось напрячь голову. Таджик я.

– Ладно, Алиджон, иди, кстати, тебя куда перенаправили?

– Временно приставили в помощь к кухне.

– Ну, тогда бери котелок (завтрак закончил я) и отнеси на кухню, из пулемета как стреляешь, и из какого?

– Стреляю хорошо, но мой напарник Мыкола Слюсаренко стрелял лучше (не знаю, где он сейчас), умею стрелять из максима, ДП и даже немецкого МГ, во время боев за Минск пришлось пострелять из трофейных, даже какой-то чешский был.

– Тогда иди, к Ахундову, скажи что пулеметчик, что стрелял из чешской Збруевки, как раз ему пулеметчик нужен, свободный чешский пулемет есть, зачем пулеметчику прохлаждаться на кухне, и передай, что я направил.

– Рахмат Фарход-ака, мне действительно лучше на пулемете работать, чем на чистке посуды: - и новый пулеметчик нашей дивизии ушел, забрав с собой посуду.

Все теперь надо сперва заглянуть к Прибылову, узнать готовность техники, ну и я направил свои стопы туда, где автоген горит чадя.

И не доходя до штаб-квартиры, по тому, как стоят танки, я понял, что с танками у Прибылова и его братии все в порядке. Ну да, танки, больше чем на танки, похожи на произведения сумрачного наглосаксонского гения в фильме "Смертельные гонки", но какая-то первобытная красота в них есть. Правда эти шушпанцеры, теперь на БТ и на Т-26 похожи, как махайрод на домашнюю кошку, но разве махайроды - уроды?

– Добрый день товарищ Прибылов, как у вас дела?

– Товарищ комдив, у нас все запланированные работы окончены, сейчас проводим последние испытания танков. Скорость танков немного пострадала от наших нововведений, но зато фронтальная часть брони увеличилась на 30-45 сантиметров, плюс рациональней стали углы наклона. Снаряд из 37мм вражеской противотанковой пушки БТ и Т-26 должны выдержать, даже в упор. Но против орудий калибром больше, конечно же бессильны, например 88мм зенитное орудие все равно пробьет наш танк.

– Ничего, 88мм у немцев поменьше чем 37мм, увеличение бронирования-экранирования мы себе позволить не сможем, будем воевать с тем, что имеем товарищ Прибылов. Буду ходатайствовать о присвоении вам внеочередного звания и государственной награде.

– Служу Советскому Союзу, товарищ капитан.

– Прибылов, как дело обстоит с транспортом?

– Сейчас проводим технический осмотр грузовиков и броневиков, к трем часам дня собираемся закончить, и потом отдых, до времени выступления.

– Ну, тогда доработайте и потом отдыхайте товарищ инженер, и все остальные, как работают товарищи немцы?

– Хорошо работают товарищ комдив. Вот танки их работа, хоть и непривычно им было танки экранировать, проект мой, исполнение их, ну и наши ребята, тоже в стороне не стояли.

Ну что, надо теперь до обеда собрать командиров и обсудить, дальнейшие действия, кстати, у комдива, ни денщика, ни ординарца, ни вестового, даже охраны нет, прям красный начдив времен боев за Перекоп.