–  Я верю в Карела.

–  Я тоже.

Памела хотела еще что-то добавить, но опустила голову.

–  Смелей, - подзадорил ее Ласкар.

–  Хорошо, скажу… Я подумала о том, что с открытием Карела вы должны связывать и личные надежды. Я не ошиблась?

–  Нет, - просто ответил физик.
– Именно так.

–  Тогда мне вдвойне хочется быть полезной. Хочу, чтобы вы были здоровы. Хочу, чтобы жили долго и счастливо. Хочу этого…

Глаза у нее загорелись. Она выпрямилась в кресле, вся напряглась. Ласкар поднялся. Встала и Памела. И когда он подошел, она протянула руки навстречу и сжала в ладонях его лицо.

Это и было счастье.

Его счастье.

И ее.

Утром вернулся из туристической поездки Ганс Хеллер. Вечером он позвонил Памеле и попросил ее прийти в гостиницу.

Хеллер выглядел отлично. Отдохнул, набрался сил. Он пружинисто ходил по комнате, рассказывал какие-то смешные истории, сам над ними смеялся, размахивал руками. Но глаза у него оставались серьезными, изучающими.

Памела сидела на краешке стула, положив руки на колени, и вежливо, деланно улыбалась. Она прекрасно понимала, что шеф пригласил ее не для того, чтобы познакомить с новыми анекдотами. И, конечно, не для того, чтобы еще раз справиться о здоровье своего старого друга. Это он мог сделать и сам, не прибегая к посредничеству доктора Гривс. Напряжение накапливалось, и когда хитрить дальше стало невозможно, Хеллер без всякой подготовки спросил:

–  Вы были в лаборатории?

Она медлила с ответом. Знает он или хочет поймать на слове?

–  Мне это известно, Памела, - сказал Хеллер.

Она вскинула голову.

–  Да, была.

–  Отлично. Вы достигли многого. Расскажите, что там у них.

–  Изучают аппарат наследственности в клетках животных.

Хеллер рассмеялся.

–  Прелестная шутка, Памела. В другой раз я бы оценил ее очень высоко. Но сейчас мне не до шуток. Итак…

Она молчала, сжалась, словно в ожидании удара.

Хеллер подождал немного, вздохнул.

–  Вы так хорошо начали… Вспомните свое первое письмо. Не всякий опытный разведчик сумеет…

Памела сидела бледная, убитая. Письмо, будь оно проклято!

–  Итак…

–  Хеллер, - сказала она умоляющим тоном.
– Избавьте меня от этого. Вы послали меня лечить, а теперь требуете невозможного.

–  Не только лечить, но и смотреть! Вот зачем я вас послал, доктор Гривс! Филантропом я никогда не был и не буду! Я человек дела и от своих служащих требую только дело. Меня беспокоит Карел Долли, я боюсь его, если угодно, я даже завидую ему и не хочу, - слышите, не хочу!
– чтобы он одержал верх и подмял под себя мою фирму, развеял мое благополучие, мой научный авторитет. А для этого мне надо знать, чем он занимается, чего достиг и куда нацелился. В общих чертах мне это известно, а добыть факты, детали - это уж ваше дело, Гривс, и вы либо сделаете, либо мы с вами расстанемся.

–  Вот как!
– она встала, не спуская с него строгих, рассерженных глаз.
– В таком случае вы можете с этого же часа не считать меня своим сотрудником, Хеллер.

Он остолбенел. Мысль его работала лихорадочно. Она с такой легкостью соглашается? Значит, у нее есть подготовленный, обеспеченный тыл? Значит… Ну, нет, его на слове не поймать!

Хеллер улыбнулся, потом рассмеялся - зло и жестоко.

–  Понятно, сударыня. Курс лечения закончен. Он не прошел даром. Я так и знал. Поздравляю вас, Памела Гривс, от всего сердца… Но вместе с поздравленном я вынужден вас и огорчить. Вы не выполнили моего поручения, сделали мне неприятность. Я отплачу вам тем же.

–  Хеллер!
– крикнула она, уже догадываясь, и закрыла лицо руками.

–  Дело прежде всего. Дело, а затем уже чувства, доктор Гривс. Если вы не достанете для меня убедительные документы о результатах работы Карела Долли, то я разрушу ваше счастье.

–  Нет, нет!
– крикнула она, уже вне себя.

–  Я сделаю просто: передам своему другу Ласкару Долли ваше письмо и открою ему глаза. Пусть он знает, кому отдал сердце. Это жестоко, я понимаю, Гривс, но у меня нет иного выхода. Сожалею…

Она плакала, склонив голову.

Хеллер сделал паузу, строго рассчитанную по времени. Она ничего не говорила. Тем лучше. Он подскажет ей.

–  Выход один, Памела. Вы найдете нужные документы и передадите их мне. Тогда мы расстанемся и больше я от вас ничего не потребую. Живите счастливо, раз вам так повезло.

Памела подняла голову. Ее покрасневшие от слез глаза выражали только ненависть. Хеллер даже отступил на шаг назад.

–  Какой же вы мерзавец!
– сказала она ровным и потому особенно страшным и убедительным голосом.

Он ничего не успел ответить. Памела Гривс вышла. Дверь за ней тихо закрылась.

Черт знает что! Хеллер остался в полном недоумении. Не сумел убедить. Или сумел? Пойми ее. Оскорбила-и ушла.

Ладно, он подождет. Пройдет день-другой, напомнит. Еще подождет. Снова напомнит. Ни один человек не выдержит подобной пытки. Если она расскажет сама Ласкару, тогда… Нет, не расскажет. Она слишком боится за свое счастье. А если так, то он ее сломит. Не устоит, отдаст. Тем более, что братья Долли, кажется, уже приняли ее в свою семью и секретов от нее не имеют.