Разговоры о караване выслушивались с жадностью, вопросы так и сыпались на болтливых пьянчужек. И Годрик был уверен, что зерно упало в благодатную почву, а значит, разбойники не замедлят явиться.

День выезда выдался хмурым. Туман так и стелился над землей. Четыре тяжело груженых повозки выехали их ворот столицы. Сопровождали их три всадника, вооруженные пиками. Передней повозкой правил мужчина в купеческой одежде, еще один вел в поводу лошадей. А в середине кортежа в повозке расположились дамы - они выглядывали из-под вышитых занавесей, блестя ожерельями и красуясь вышивкой на геннинах, с которых на лица дам спускались легкие вуали.

Надо ли говорить, что и караван, и купцы, и дамы были ненастоящими.

Годрик, как и обещал своим людям, сам нарядился дамой.сидел на облучке «дамской» повозки, пощипывая струны лютни, и зорко посматривал по сторонам из-под вуалетки, позволявшей видеть всех и вся, не привлекая внимания.

На первый взгляд, ничего подозрительного вокруг не было - двое нищих толклись возле сточной канавы, деля объедки и награждая друг друга тумаками. При появлении каравана, они забыли драться и проводили повозки взглядами.

Дорога старой тропой была не из лучших - ямы и валежник. Сидевшие в повозке позади Годрика рыцари сдержанно ругались, когда их метало от одного борта к другому, и недоумевали - как можно нежным женщинам предпочитать этот способ передвижения? В седле и удобнее, и проще.

Прислушиваясь краем уха к ворчанию за спиной, Годрик не забывал прислушиваться и к лесным шорохам и шумам, и оглядывать местность - благо, дамская вуаль облегчала дело. И хотя он ожидал всего, чего угодно - от падающего поперек дороги дерева до разбойников в кожаных масках, выскочивших из ближайших кустов, невольно вздрогнул, когда рядом с ним плюхнулся один из рыцарей, выбравшийся из глубины повозки. Женское платье и плащ с капюшоном изменили его необыкновенно, и Годрик не смог узнать, кто это вылез на облучок, нарушив его приказ - не высовываться из повозки до появления разбойников. Маскировка - маскировкой, но если бандиты не совсем дураки, при ближайшем рассмотрении поймут, что таких рослых и неуклюжих женщин просто не бывает.

– Что хотел?

Рыцарь помотал головой.

– А каких болотных жаб ты вылез? Скройся, если не хочешь, чтобы нас раскусили раньше времени!

– Почему - раскусили?
– спросил рыцарь, выглядывая из-под капюшона.

Годрик дернулся так, что лютня свалилась и ударилась о подножку, издав жалобный звон.

– А ты здесь откуда?!
– бешеным шепотом спросил он, хватая за плечо Эмер, потому что на облучке рядом с ним восседала именно она.

– Из повозки, - она удивленно указала большим пальцем за спину.

– А в повозке ты как оказалась, дочь горгульи?!

– Не ори, Годрик, - посоветовала жена, оглядываясь.
– Хороша дама с таким басом. Эй! А что ты делаешь?

Годрик натянул поводья, заставляя лошадей остановиться, но Эмер вырвала у него вожжи и подхлестнула животных.

– Мы возвращаемся немедленно!
– все же Годрик внял предупреждению и опять перешел на шепот, но менее спокойным не стал.

– Мы не возвращаемся!
– ответила она ему в тон.
– Мы сделаем то, что собрались.

– Я сделаю! Я!
– Годрик попытался отобрать у нее вожжи, но Эмер вцепилась в них мертвой хваткой и пихала мужа коленом в бедро, заставляя отодвинуться.

Возня на облучке была замечена рыцарями. Спрашивать, что случилось, они не осмелились, но услышав позади осторожное покашливание, Годрик оставил жену и вцепился в колени, ругаясь сквозь зубы.

Вдруг на него снизошло озарение, и он уставился на жену, которая с невозмутимым видом правила лошадьми:

– Кто посмел тебя выпустить? Я же велел, чтобы караулили день и ночь. Неужели, леди Фледа...

– Ты меня совсем за дуру считаешь?
– ответила Эмер беззаботно.
– И не обвиняй дорогую матушку, она ничего не знает. Я разговорила ее, узнала про платья, про то, что ты, якобы, поехал в сопровождении рыцарей в кузню, а потом увидела повозки, и как твои болваны тайком лазали в сарай, таская сено. Поэтому сбежала и спряталась между мешками. Я придумала этот план, Годрик, и только мы должны осуществить его.

– Никаких «мы», - он улучил момент и выхватил у нее вожжи.

– Годрик, разлукин сын!..
– закричала Эмер шепотом.

– Возвращаемся, - сказал он, не обращая внимания на оскорбление.

Эмер немного застыдилась своей невыдержанности и поспешила оправдаться:

– Видишь, как ты меня разозлил? Так-то я никогда не ругаюсь...

– Надо думать, - поддакнул Годрик и свистнул, давая знак вернуться.

Возница с первой повозки оглянулся, думая, что ослышался, но Годрик махнул рукой, приказывая поворачивать.

– Дурак, безнадежный дурак, - сказала Эмер со вздохом.
– Все шло так хорошо, пока ты не испортил дело.