– Как ты себя чувствуешь?
– спросил он, волнуясь.

– Лучше, - с удивлением ответила она.

– Посмотри на ложку, - сказала Айрмед.

– Она посветлела!
– воскликнул Эфриэл, поднося ложку к пламени костра.

Фигурка женщины и вправду посветлела больше, чем наполовину, и чернота продолжала уменьшаться на глазах. Вскоре темной остались лишь голени, потом пятки, а потом и вся ложка засияла чистым серебряным светом.

– Хвала богам!
– объявила Айрмед и присвистнула тихонько, складывая в сундучок ложки, чашки и остатки снадобья.

Тут же появился Нуада и склонил седую голову к плечу, разглядывая спасенную

– Надо перенести их отсюда, - сказала травница.
– Старуха может устроить еще что-нибудь, у нее сильные яды и много злобы, как я погляжу.

– Так и сделаем, - Нуада прикоснулся к ошейнику, удерживающему Бранвен, замочек щелкнул и открылся.

Эфриэл немедленно поднял девушку на руки, а Айрмед помогла завернуть ее в плед. Еще одно касание - и замок с двери свалился, жалко звякнув. Эфриэл пинком распахнул дверь, и в лицо им ударил ветер пополам с колючим снегом. Нуада ткнул пальцем в сторону елей, и ветер утих, а деревья гостеприимно приподняли лапы, словно пропуская путешественников в чащу. Сиды долго шли по снегу, и их глубокие следы сразу же затягивало снегом. Наконец Айрмед остановилась, указав на тихую лощину, где можно было укрыться. За несколько минут был разведен костер, который горел без дров, а под елью, на куче слежавшейся хвои, устроена постель для Бранвен.

– Теперь условие выполнено. Девушка здорова и в безопасности, - молвила Айрмед.
– Не забудь же о своем обещании, Бранвен из Роренброка.

– Ни за что не забуду!
– сказала Бранвен, чувствуя, как смертельный холод отпускает ее.
– Я выполню обещание, чего бы мне это ни стоило. Но скажи, оставили ли бедной Гунтеке золотые яблоки?

– Ты чудом осталась жива, и первым делом вспомнила об этой отвратительной старухе!
– заворчал Эфриэл.

 Бранвен взяла его за руку, призывая не сердиться.

– Пусть они не вернут ей молодость, но скрасят старость, - сказала она мягко.
– Кто знает, может, эти яблоки спасут еще чью-нибудь жизнь. Получив желаемое, она не станет губить людей, заставляя их отправиться в ваш волшебный край.

– Яблоки попадут к старухе, добрая дева. Вижу, теперь вы поладите и без нас. Тогда мы исчезаем.

Золотые искры брызнули в разные стороны, и на том месте, где только что стояла женщина с золотыми волосами и седовласый мужчина остался нетронутый снег.

Эфриэл несколько секунд смотрел на сполохи, осветившие лесную опушку, а потом перевел взгляд на лежащую девушку.

– Эй! Почему плачешь?
– спросил он с непривычной нежностью.
– Все позади. Теперь тебе ничего не угрожает.

– Я не успела поблагодарить их, - сказала Бранвен.

А где-то за дубравой, к маленькой лачуге подошла, ковыляя, сморщенная седая женщина. Обнаружив, что дверь клетки распахнута и пташки улетели. она вскрикнула от досады и злобы, вбежала в хижину, увидела на столе три заветных яблока и вскрикнула уже от радости. Мелкими шажками, потирая сухонькие ладошки, она приблизилась к столу, на котором лежало ее заветное сокровище, взяла в руку один из плодов, замерла - и вдруг заплакала, уронив яблоко из волшебной страны на пол. Старуха плакала, закрывая лицо руками, и что-то бормотала сквозь слезы, словно просила у кого-то невидимого прощения.

Они не рискнули оставаться в опасной близости от дома травознаи. Бранвен была еще слишком слаба, чтобы идти, и Эфриэл взвалил ее на закорки, а мешок с пожитками повесил на шею. Скупое зимнее солнышко пригревало путешественников, и с каждой лигой Бранвен чувствовала себя все лучше и лучше. Она болтала без конца, вольготно расположившись на спине у сида, обхватив его руками и прижавшись щекой к щеке. Задавала вопросы - и сама же на них отвечала, смеялась над собственными шутками или обращала внимание Эфриэла на дивные пейзажи.

На первом же привале, когда Эфриэл развел костер, Бранвен вытащила из сумки заветную книгу и вооружилась ножом.

– Подумай еще раз, - посоветовал Эфриэл.
– В этой книге - огромная сила. Вы, люди, собирали эти знания по крупицам в течение столетий.

– Я обещала твоему отцу сжечь книгу, и я это сделаю.

– Упрямица, - вздохнул Эфриэл.

– Что такое колдовство?
– рассуждала Бранвен, кромсая книгу на кусочки и бросая их в огонь.
– Колдовство - это покорность чужой воле. Если я решила стать свободной, то почему должна отказать в этом другим? Ты тоже получишь свободу - и это уже награда для меня.

Попадая в огонь, клочки книги начинали шипеть и извиваться, как живые. Бранвен не могла видеть своим простым, человеческим зрением, но Эфриэл заметил, как вокруг них начинают кружиться тени с уродливыми и изменчивыми личинами. На всякий случай, он придвинулся ближе к Бранвен. Она посмотрела на него и вдруг прижалась к нему, приникнув всем телом. И тени тут же отшатнулись и удрали в чащу, кувыркаясь и хлопая крыльями. Эфриэл даже услышал, как они злобно подвывали.

– Эй, малышка!
– не утерпел и спросил он.
– Ты разве нашла мощи святой Голейдухи?